Текст Эллам Ондре - Все одно. Ты не есть это тело. Практика начинается с утончения сознания. Состояние скуки в ходе практики. Первые годы монашества - вывод нечистой праны.

Комментарий к тексту «Беседы с Шри Раманой Махариши». Кармическое видение

Текст «Эллам Ондре» («Все – Одно»), который написал Субраманьям Виджай Р., рекомендовал Бхагаван Шри Рамана Махариши. Он говорил так: «Если вы стремитесь к освобождению, читайте, переписывайте и практикуйте инструкции из этого текста, называемого «Эллам Ондре».

Текст:

«Кто ты? Это тело – ты? Допустим, это тело – ты, но ты почему-то не чувствуешь, как во время глубокого сна на него вдруг заползет змея. Если так, разве ты являешься этим телом? Нет, конечно, нет. Ты – некто отличный от этого тела.

Когда спишь, ты иногда видишь сны. Там ты можешь увидеть себя кем-то другим. Этот другой – ты? Нет. Если б он был тобой, то куда бы делся при твоем пробуждении?»    

Как говорил Рамакришна, тело – это всего лишь наволочка для души. Человек не является телом, а является тем, кто входит в тело и оживляет его, однако, не понимая этого, он из-за грубости и запутанности считает телом и себя, и других. Видя тело человека, он думает, что это и есть другой человек. Видя себя, он считает это тело собой.

На самом деле мы являемся тем, кто оживляет и водит это тело, а само тело можно уподобить биороботу, скафандру, которым мы управляем. Но поскольку сознание слишком слилось с телом, то часто одно путается с другим, мы имеем телесное суждение друг о друге. Глядя на тело другого, мы думаем, что это он, однако это не он, а лишь его скафандр, но нам даже в голову не приходит, что мы не видим подлинную сущность души. Глядя на себя в зеркале, мы говорим себе: «Это я», но это тоже скафандр, который нам дали поносить на время, который мы меняли уже бессчетное количество раз и каждый раз привязываемся к нему.

Текст:

«Ты сам устыдишься, что думал о себе как о том, кто тобой не является. Ведь он – не ты. Ты отличен от него.

Когда ты утомлен, ты спишь без сновидений. Каково тогда твое состояние? Может ли оно быть твоей истинной природой? Безусловно, ты никогда не согласишься поверить в это. Почему? Ведь ты не настолько глуп, чтобы считать собою некую тьму неведения, что препятствует тебе постичь состояние, в котором находишься. Как же ты, обладающий способностью познания, согласишься признать себя тем же, что и неведение или пустота? И как на самом деле оно может быть твоей истинной природой? Никак не может. Если ты умом понимаешь, что это состояние есть состояние тьмы, не осознающей себя, то ты, осознающий и презирающий его, не будешь отождествлять себя с ним. Поэтому и это темное неведение глубокого сна – не ты. Ты отличен от него.

Если твое физическое тело не есть ты, то ведь и то, что окружает его, не будет тобой. Значит, подобно тому как это тело не является тобой, и другие внешние предметы не суть ты. И другое тело, видимое тобой в сновидении, не ты. И глубокий сон, в котором не происходит никакого восприятия, не ты. Ты отличен и от этих трех форм, и от этого мира.

Эти три формы проявляются двояко. В одном случае происходит сознательное восприятие объектов. В другом случае нет восприятия даже самого себя. Когда ты бодрствуешь или пребываешь в сновидении, то воспринимаешь и осознаешь объекты. В глубоком же сне ты находишься в состоянии неведения и отсутствия самосознания. В этих двух состояниях заключен весь твой жизненный опыт».

Проблема идентификации себя с телом заключается в том, что ум недостаточно ясен и тонок, чтобы распознавать и отличать тонкие состояния сознания от тела. Из-за этого тонкое состояние не видится. Все, что мы видим и воспринимаем, связано с физическим, грубым измерением. И эта неутонченность создает ограничения и приносит нам большие страдания. То есть все дело в том, чтобы быть утонченным. Утонченный человек распознает то, что отличается от тела, и тогда он не заблуждается. Грубый и неразвитый человек подпадает под омрачения. И садхана начинается с того, что мы становимся утонченными. Мы отсекаем в себе грубые наклонности, поскольку это атавизм, рудимент животного мира, и развиваем утонченность.

Такая утонченность традиционно в учении именуется ясностью, вивека-видьей, различающей мудростью. Она сродни утонченности музыканта, который знает когда надо взять хорошую ноту, или утонченности художника, который знает как положить краски, какой тон подобрать, чтобы передать необходимую палитру красок. Если же у нас такой утонченности нет, ее следует взращивать, поскольку без нее мы не видим, что есть что на самом деле. Мы верим грубому, физическому, а не тонкому. Почему мы не верим тонкому? Потому что не видим его.

Есть такой рассказ. Однажды один крестьянин пришел к своему соседу и попросил лошадь, чтобы вспахать свое поле. Соседу не хотелось отдавать лошадь, поэтому он сказал:

– Ты знаешь, я бы дал тебе лошадь, но буквально за полчаса до твоего прихода моя жена уехала на ней в город.

В это время раздалось предательское ржание из хлева. Крестьянин услышал это и спросил:

– А это кто ржет? Что ж ты врешь?

Но сосед как ни в чем не бывало сказал:

– Ты кому веришь: мне или лошади?

Проблема в том, что мы, имея неутонченное сознание, верим «лошади», называемой «это тело», «этот мир», то есть мы верим грубым энергиям. И часто, когда на сатсанге переходишь на более грубые энергии, у всех сразу такой возбужденный интерес появляется, сознание сразу же оживает. Это происходит потому, что энергия является принципом Шакти, одухотворяющим сознание. И сознание действительно пробуждается, когда оно соприкасается с принципом Шакти. Но утонченность заключается в том, что мы способны отличать энергию и грубую материю физического тела от сознания, мы постоянно распознаем сознание и переподчиняем ему энергию физического тела, клеш, страстей.

Неутонченный человек не распознает тонкий уровень сознания, поэтому у него нет канала божественной связи дева-вахини, то есть высшие контуры психики у него как бы отключены, он ориентируется только на грубое. И разница между джняни и аджняни заключается в этой самой утонченности. Это, например, как если бы один человек мог воспринимать радиоволны, а второй не мог. При попытке первого человека рассказать, что радиоволны существуют и что можно слушать передачи по радио, второй думал бы: «Да какие радиоволны!? Это просто бред какой-то!» Но для того, кто чувствует или способен слышать радиопередачи, радиоволны – это реальность. Таким же образом и для джняни переживание Брахмана, недвойственного осознавания – это реальность, а для аджняни вследствие его неутонченности – это сказки, небылицы.

Садхана есть не что иное, как развитие остроты сознания и такой утонченности. При этом утонченность не следует путать со слабостью. Многие считают, что истинная утонченность проявляется в том, чтобы избегать всего нечистого, не касаться чего-то грубого и пребывать только в каких-то заоблачных высях и далях, что истинная джняна заключается в том, чтобы пребывать только в недвойственном осознавании. Но если человек занимает такую позицию, то он теряет контакт с энергией (шакти), он делает перевес в сторону белой капли, недооценивая красную, и тогда он становится слабым, не способным к интеграции, объединению, его утонченность очень зависима. Например, поев какую-то пищу, он может впасть в тамасное состояние, а если он увидит что-то, противоречащее его утонченности, то может нарушиться его душевное равновесие. Все это является не подлинной джняной, а разновидностью захваченности ясностью.

Подлинная джняна заключается в том, что мы развиваем собственную утонченность   распознавания Атмана. С другой стороны, мы развиваем способность к интеграции, к объединению, то есть мы можем объединять собственную утонченность с различными энергиями, подчинять эти энергии, и тогда эти энергии перестают быть тем, чем они были ранее, тогда мы находимся в гармонии со всем миром. Больше нет ничего, чего следует бояться или отвергать в двойственности, от чего наш ум будет скукоживаться. Мы можем усмирить любые энергии.

Подлинная джняна – это искусство интеграции. И тот, кто находится в интеграции, всегда живет в гармонии с миром и с самим собой, его джняна только нарастает. Когда подлинной джняны как искусства интеграции нет, то такой человек разделен с телом, со своими энергиями, с элементами, с интеллектуальной ясностью, с действием. Он пытается поддерживать эту утонченность внутри, но ему не удается соединить ее с внешними проявлениями.

Текст:

«Что же это за твое (истинное) состояние? Оно называется турия. Турия – это четвертое состояние. Почему оно так называется? Дело в том, что три состояния – бодрствование, сновидение и глубокий сон – не являются твоими состояниями. Твое истинное состояние – иное, отличное от этих трех четвертое состояние, и потому его назвали турия».

Бывает и наоборот. Человек стремится привносить осознанность в различные действия, в энергию, в повседневную жизнь, в тело, обладает способностью к интеграции, но не обращает внимание на то, что собственную утонченность в осознанности надо развивать глубже, что следует постоянно делать дальнейшие прорывы к недвойственности, что нужно пройти сон со сновидениями, сон без сновидений и выйти в состояние турья, которое за пределами сна без сновидений. При этом он может быть довольно гармоничным, расслабленным и комфортно чувствовать себя в повседневной ситуации благодаря такой поверхностной интеграции. По крайней мере, он не имеет проблем. Однако и прорыва в духовной садхане он тоже не имеет, поскольку есть тенденция к интеграции, но нет тенденции к углублению осознанности.

Истинный путь сиддхов заключается в том, что мы одновременно упражняемся как в интеграции, так и в осознанности. Когда мы соединяем интеграцию и осознанность вместе, наш путь содержит в себе как сансару, так и нирвану. Сделать прорывы в осознанности – это значит непрерывно заботиться об утончении собственного созерцания.

Утончение собственного созерцания наступает, когда у нас сознание становится настолько ярким, бдительным и свободным, что может проникать в сон без сновидений. И когда, выйдя из сна без сновидений, мы удерживаем это состояние и привносим его в повседневность, объединяем с пранами и элементами, то происходит махамелана – великая встреча. Блаженство и пустота, сансара и нирвана замыкаются, очищая мир вокруг нас, наши праны и тело.

Текст:

«Если мы объединим три первых состояния и вообразим их как одно длительное сновидение, то пробуждение от него и будет турия. То, что называется турия, обладает глубиной большей, чем глубокий сон, и бодростью большей, чем бодрствование. Поэтому твое истинное состояние есть то четвертое, отличное от бодрствования, сновидения и глубокого сна. Ты есть только оно.

Каково это четвертое состояние? Оно есть знание, но ни на что не направленное. Это знание в то же время осознает само себя. Иначе говоря, оно не различает что-либо как объекты, но при этом не является неведением. Такое знание – турия. Тот, кто хоть мгновение обладал им, обладал истиной. Ты есть только оно».  

Пребывать в подлинной осознанности означает пребывать в бодрственном состоянии словно во сне без сновидений. Вы можете иметь непрерывное сознание лишь в том случае, если, пребывая в бодрствовании, находитесь как бы в спящем состоянии, во сне без сновидений. Поэтому говорят: «Святой, даже совершая что-то наяву, сам находится в состоянии глубокого сна без сновидений». Это значит, что его осознанность настолько утонченная, что он распознает состояние бесконечного сознания и утверждается в нем, делая это главной частью своего состояния.

Когда мы пытаемся утончать свое сознание, часто бывает, что телу и уму становится скучно. Но я вам скажу, что в данном случае скука – это вещь хорошая. Она показывает нам всю нашу внутреннюю ограниченность, всю нашу глупость. Она показывает нам, что внутри мы еще не раскрыли сокровище, что внутри нас еще не забил неиссякаемый фонтан радости, и она побуждает нас предпринимать усилия.

Состояние такой скуки похоже на то, что испытывают грешники, попадая на небеса. У грешников доминирует нечистая, очень динамичная (раджасичная) энергия, которая может осознавать себя только тогда, когда она движется, совершает что-то. И когда они попадают на небеса, им там становится очень скучно, их начинают терзать душевные проблемы. Они видят, что все вокруг очень умиротворенные, медитирующие, святые. Все жители райских миров играют на арфах и поют в ангельских хорах, а грешнику там делать нечего, все его внутренние проблемы и терзания начинают обнажаться, поэтому небеса в итоге становятся для него адом. Он не может так, как небожители, быть погруженным и умиротворенным, созерцать абсолютные энергии, быть бесстрастным, не иметь желаний, поскольку его энергия очень динамична и не способна синхронизироваться. И когда такая душа случайно попадает в миры небожителей, ей там становится не по себе. На нее наплывают то воспоминания, то клеши, то ограничения. И тогда небожители обсуждают, нужно ли этой душе там находиться, не рано ли она к ним попала, возможно, ей нужно еще раз воплотиться на Земле? И такая душа никак не может понять, чем же все там занимаются, в чем «фишка» такого существования. Она никак не может понять, на чем держится этот мир. Это подобно тому, как простолюдин попал в среду философов или музыкантов, которые являются гениями в своей области, занимаются своим делом и живут, чувствуя огромную радость. Но у него самого нет ни склонности к философии, ни музыкального образования, поэтому он никак не может их понять, иногда ему кажется, что над ним смеются, а иногда, что его не понимают. Он не может понять, из чего создан этот мир. Для такого человека единственный способ адекватно интегрироваться в эту среду – развивать свои склонности, обучаться и утончаться.

Вначале это будет непросто и скучно, потому что учиться всегда сложно, в некотором смысле это насилие над умом, над своей животной природой. Нужно проделать большую работу, чтобы понять такое видение, но это абсолютно необходимо. Именно это называется тапас. И святые древности всегда усмиряли плоть и свою низшую природу суровым тапасом.

Первое время на духовном пути не очень уж радостно, но это нормально. Один христианский святой говорил так: «Если бы люди знали, какие скорби выпадают на долю монаха, то никто бы не стал монахом. Но если бы люди знали, какие блага выпадают на долю монаха, очистившего себя, то весь мир ринулся бы в монашество». В этом процессе скука – это, на мой взгляд, очень знаковое и правильное переживание, которое ставит нас перед внутренней бессознательностью, загрязненностью, неспособностью черпать радость из самого себя и потребностью в каких-то внешних раздражителях, как у того грешника, который попал на небеса. Но именно в процессе такой скуки высекается подлинная искра осознавания.

Если мы правильно обучаемся и медитируем, то это всегда тапас, борьба, в процессе которой мы отделяем тонкое от грубого, и тогда происходит своего рода алхимическая возгонка. В результате этого от нас отдирается, иногда даже «с кровью и мясом», что-то черное, липкое и грязное, навсегда отпадает то, что держало нас: привязанность, эгоизм, захваченность, двойственные представления. Но на самом деле это процесс обычного очищения. И пока это все не отпадет и не смоется, мы не сможем духовно стать подлинно чистыми, подлинно освобожденными. Это обычный процесс аскетического тапаса.

В зависимости от заслуг процесс такого очищения переживается по-разному. У кого-то это переживается как тамас, то есть человек просто спит и все, высшие контуры его психики отключаются. У кого-то это переживается как захваченность желаниями, когда те желания, которые у него были, внезапно начинают усиливаться, у кого-то – как эгоизм и гордость, а у кого-то – как раджас. У тех, у кого много заслуг, это переживается как радость, экстаз, благословение. И часто начинающий практикующий одновременно чувствует в себе все эти разнообразные переживания. Но если он позиционирует себя как духовный воин, постоянно противопоставляет всему этому свое ясное осознавание и борется за это ощущение, то со временем у него усиливается канал связи с божественным, высшие контуры его сознания становятся открытыми, стабильными и мощными. И тогда внезапно вся эта липкая и черная пелена, которая сковывала его разум и прану, отделяется от него.

Считается, что на средних небесах китайских небожителей, все души, попадающие туда, проходят специальные омовения. Они сидят в определенных источниках или ваннах, пока из них не выйдет человеческий дух. Их не допускают к общению с другими духами до тех пор, пока они не очистят свою энергию от грубой человеческой энергии янь, то есть от нечистот, клеш, омрачений, связанных с переживаниями человеческого мира в человеческом теле. И если они хотят пообщаться, не очистившись, то их энергия отталкивает духов того уровня, они «зажимают нос», потому что для них человеческая энергия очень грубая. Но когда души очищаются от грубой энергии янь, они становятся небожителями на средних небесах.

Практикующие проходят такое очищение тела и ума еще при жизни в физическом теле. И когда практик, достигший высокого уровня состояния ума, общается с тем, кто имеет грубый ум, то ему тоже иногда может захотеться «зажать нос», особенно если он не сострадателен и сам еще не устоялся в своей практике. Почему так происходит? Потому что его сознание уже утончено, а сознание другого не утончено, и эти два сознания начинают конфликтовать. Тому, кто обладает более утонченным сознанием, хочется убежать куда-нибудь, только бы не общаться с тем, чье сознание еще грубое.

В свое время я долго медитировал в одиночестве, соблюдая мауну. Мне было неприятно, когда на меня люди даже просто смотрели, поскольку казалось, что это накладывание на тебя клеток и ограничений. Особенно остро это ощущается, когда вы проходите длительный ритрит, потому что вам хочется сохранить ту чистоту, святость и утонченность, которую вы с таким большим трудом открыли. И некоторое время, не уделяя внимания интеграции, я просто путешествовал, боясь подходить к кому-либо и общаться. Даже просто разговор с кем-то оставлял после себя тяжесть, потому что вишуддха-чакра и анахата-чакра засорялись, ты словно впитывал какую-то вязкую энергию, после которой надо было два дня очищать сознание.

Это пример избыточной утонченности, когда йогин не уделяет внимания наращиванию интеграции и духовной силы. Иногда мне приходилось путешествовать в поездах, и тогда я забирался на верхнюю полку, доставал четки и всю поездку читал мантру на четках, чтобы ко мне никто даже не подходил. Некоторые люди думали, что я какой-то странный мусульманин, потому что у меня была большая борода. Но на самом деле это просто было нежелание интегрироваться с такими энергиями.

Однако если вы обучаетесь искусству интеграции, то вы можете поддерживать свою утонченность, открываясь любым энергиям, и тогда эти энергии больше не властны над вами. Практика подлинного поддержания присутствия и заключается в том, чтобы быть утонченным среди любых ограничивающих и даже грубых энергий, не испытывая при этом совершенно никаких проблем.

В монастыре такой процесс утончения происходит в первые годы, когда надо вывести из себя всю нечистую энергию. Надо просто практиковать, просто быть, просто слушать и изучать учение в правильном состоянии ума, не впадая ни в тамас, ни в раджас. И через некоторое время эта энергия выйдет, клеша-прана заменится на чистую прану. И такой процесс выведения всего нечистого обязательно сопровождается различными переживаниями, поэтому очень важно занять правильную позицию и действовать согласно учению, а не потакать своим омраченным состояниям.

Поэтому, если вы переживаете состояние скуки, это на самом деле благословение для вас. Если вы будете осознанны в это время, то будут высекаться искры духовного осознания. Это то же состояние, которое испытывает аскет-отшельник, когда нет никаких раздражителей, нет желаний, которые можно было бы удовлетворить, а есть медитация, есть ты сам и твоя жизнь. Нет раджасичных целей, нет привязанностей, а есть ты, твой ум, твоя прана и с этим надо что-то делать. Вы можете представить состояние отшельника, который имеет еду и кров, но не имеет всего того, что вводило бы его в раджас. И чтобы быть счастливым, гармоничным и радостным в таком состоянии, нужно иметь очень чистые праны, чтобы перейти на уровень восприятия божественных миров, чтобы черпать блаженство в каналах и пранах, а не во внешних раздражителях. Понимая это, мы приходим к тому, что нужно хорошо очищать себя. И в процессе такого очищения происходит постоянное внутреннее сражение.

Сибирский учитель Чогьям Трунгпа посвятил скуке отдельную главу в своей книге. Он писал о том, как важно научиться работать с этим состоянием, распознать его даршан. Часто бывает, что мы не понимаем величия этого даршана. Мы думаем, что не растем, что нет результатов, и поддаемся этому чувству неудовлетворенности. А именно в этот момент и происходит самое ценное – очищение, поскольку тот, кто очистил себя, больше не зависит от привязанностей внешнего мира и от сильных желаний физического тела, он способен воспринимать божественные миры и внутреннее божественное состояние.

Для человека, который не очистил себя, медитация десять часов в день – это аскеза, тапас. Но для человека, который очистил себя, медитировать десять часов в день – это блаженство и радость, которая нарастает, из которой даже не хочется выходить. Но для некоторых даже полтора часа махашанти кажутся аскезой. Я в этом случае хочу спросить: «Всего полтора часа – это аскеза?! Вы шутите, наверное?» Сидеть в махашанти каждый день по полтора часа или при сдаче экзамена два с половиной часа – это норма для «детского сада» на духовном пути. Опытный медитатор не чувствует большой проблемы, даже если десять часов сидит в медитации, поэтому никакой аскезой полуторачасовая ежедневная махашанти не является. Это совершенно «детские» нормативы. Но если клеши сильные, а праны не очищенные, то это может показаться серьезным испытанием.

Есть история о том, как к одному йогину, когда он медитировал, пришли торговцы и сказали:

– Мы много работаем, чтобы зарабатывать деньги, а ты – бездельник. Так почему мы должны тебе жертвовать?

Он сказал:

– Давайте сделаем так: завтра я сяду за прилавок и буду торговать вместо вас, а вы вместо меня будете медитировать.

Они так и сделали, но уже через пару часов торговцы пришли к нему и сказали:

– Это просто невыносимо! Лучше ты иди и медитируй, а мы по-прежнему будем торговать.

Когда ум и праны не очищены, медитация действительно становится невыносимой. Но в том-то и дело, что очищать себя даже в таком состоянии – это самая лучшая заслуга.

Текст:

«Каково же оно, это высшее состояние – состояние того, кто познал турию?

Не у каждого есть опыт постоянного пребывания в этом состоянии, то есть состоянии неразличения объектов. Тот, кто побывал в этом состоянии, позднее пробуждается от него в этом мире. Но для пробудившегося этот мир уже не прежний. Он видит, что обретенное им знание единства, именуемого четвертым состоянием, присуще всему в этом мире, сияя как «все это». И он не будет стремиться к познанию иных образов этого мира, кроме этого знания. Он знает, что эти образы суть проявление вовне того, что он увидел в себе».

Итак, когда мы начинаем очищать себя, когда нет взбудораженности чувств с желаниями, энергиями, то посреди этого состояния скуки начинает открываться пустота, очень яркое и глубокое состояние осознанности. Внезапно мы чувствуем, что начало открываться совершенно новое измерение, которого раньше мы не видели и не чувствовали, что нужно было пройти через эту безводную, каменистую пустыню скуки, чтобы открыть и развить свою утонченность. А если бы мы ее не прошли, то мы бы не развили эту утонченность.

Один буддийский монах семнадцать лет не покидал помещения монастыря. Он работал на кухне, занимался медитацией, изучал тексты. Семнадцать лет! Вы только задуматься об этом! И он выглядел очень умиротворенным и любящим, он был самим воплощением радости. Но если мирянину сказать: «Ты семнадцать лет не выйдешь из этого помещения», то он бы подумал, что это хуже ада, потому что даже в аду есть какая-то динамика.

Утонченность дарует нам независимость от внешних обстоятельств и счастье, которое ничем не обусловлено. А омраченность дарует счастье, которое зависит от множества причин, поэтому оно неустойчиво.

Добивается освобождения, реализовывает единый «вкус», единство сансары и нирваны именно тот, кто проходит через такую каменистую пустыню скуки, перебарывая себя, отсекая животные наклонности, атавизмы и рудименты своей низшей природы, превосходит захваченность грубыми энергиями, открывает в себе тонкое пространство турьи и утверждается в нем, а затем снова низводит тонкую энергию вниз, окончательно очищая и усмиряя грубые энергии, которые становятся его украшениями, частью танца естественного состояния, никак не затмевая его при этом.