Текст «Шива-самхита». «Вера, самоконтроль и упорная практика».
 

Текст «Шива-самхита», глава третья.

Текст:

«Вера, самоконтроль и упорная практика – вот залог успеха. Тот, кто предается чувственным удовольствиям, не имеет веры, лишен почитания к своему Гуру, присутствует на беспорядочных сборищах, предается ложным и тщетным спорам, не достигнет успеха».

С чего я начинаю объяснять учение? С того, с каким умом следует воспринимать учение. Когда мы порождаем правильный подход к восприятию учения, тогда учение по-настоящему действует.

Вчера ставился вопрос о том, что в некоторых тантрических традициях учение начинается с шактипата, и как с этим обстоит дело у нас?

Я приведу такой пример. Был святой Бенгали Баба. У него был ученик, которого он воспитывал с детства. Когда ему было лет девятнадцать, он уже медитировал очень долго, хотя был молод. Он пришел к своему Гуру и сказал:

– Я медитирую столько лет и до сих пор не достиг самадхи. Ты должен дать мне шактипат.

Гуру сказал:

– Просто медитируй дальше.

Но Свами Ранду был настолько захвачен своей идеей получения опытов, что он продолжал дальше настаивать, а Гуру ему отказывал. Тогда он сказал:

– Либо ты просто не хочешь дать мне шактипат, либо у тебя нет силы. Если ты сейчас же не дашь мне шактипат, я пойду, прыгну в Гангу и утоплюсь, и у тебя будет потом все время чувство вины за то, что я утопился.

Бенгали Баба сказал:

– Ну что ж, пожалуйста. Пойдем я тебе покажу место поглубже. Раз ты так решил, то надо это сделать.

Таким образом он много раз устранял эгоистичные мотивации своего ученика. Только когда он дошел до самой критической точки, он дал ему шактипат, и тот погрузился в очень глубокое состояние самадхи.

Сам я получил два шактипата от своего Гуру, однако это было вовсе не в первый и не во второй день практики.

Когда мы воспринимаем Дхарму, я говорю, что Дхарма должна восприниматься с большим доверием и преданностью, в смиренном состоянии ума и в чистом видении.

Чистое видение – это вообще принцип тантры, когда мы пытаемся рассматривать весь мир как мандалу, как мистическое пространство, других – как божеств, все звуки – как мантры, Гуру и себя – как божеств в мандале, а все действия – как лилу, как игровую активность божеств в этом мистическом пространстве. И тогда мы по-настоящему получаем благословение учения.

К примеру, когда вы получаете посвящение в медитацию, говорится о подношениях. Подношения делаются для того, чтобы можно было получить такое благословение, а не потому, что Гуру давно не ел бананов. Когда мы делаем подношение, мы на самом деле получаем такое благословение.

Однажды Марпа пришел к Наропе и попросил у него учения. В то время Марпа был домохозяином. Когда он пришел из Тибета в Индию, он встретил Наропу. Часть золота, которое у него было, он отдал Наропе, чтобы тот передал ему учение, а часть оставил себе на обратную дорогу. Когда он попросил учение, Наропа сказал:

– Ты, пекущийся о мирском, просишь великое освобождающее учение, а сам утаиваешь часть золота. Да при твоей жадности я не только не буду передавать тебе учение, я с тобой даже разговаривать не буду.

Это очень сильно повлияло на Наропу, и он продолжил:

– Пока ты не оставишь все иллюзии и привязанности, о какой вообще передаче учения может идти речь?

Он повел себя с ним очень жестко. Тогда Марпа поднес ему золото, которое оставил на обратную дорогу в Тибет. А если нет золота, то фактически ты можешь и не вернуться, поскольку тогда не было транспорта. Когда он поднес ему все золото и начал простираться перед ним, Наропа сказал:

– Теперь другое дело. Я вижу, что учение для тебя чего-то стоит.

Затем он взял и выбросил это золото. Марпа начал возмущаться:

– Я отдал тебе последнее! Ты принял его, а потом выбросил.

Наропа захохотал и сказал:

– Ты думаешь, мне нужно твое золото?! Да я могу превратить эту гору в золото, а сам я остаюсь нищим бездомным аскетом. Мне нужно не твое золото, мне нужна твоя преданность, самоотдача и отрешение от всех привязанностей.

Таким же образом, когда мы получаем учение, Учитель пытается пробудить у ученика такой настрой на учение.

Поэтому Дхарму стоит воспринимать как лекарство, спасающее из круга рождений и смертей, как чудесную драгоценность (чинтамани), исполняющую желания, или как исцеляющий эликсир, который реализует наши самые глубинные надежды.

Когда у нас есть такая серьезность и глубина в восприятии Дхармы, только тогда она работает. Поэтому святые говорят: «Или передавать Дхарму достойным образом, или не передавать вообще». Такой принцип называется «принцип самая». Самая означает наше восприятие Дхармы, как мы к ней относимся.

Лично я считаю, что Дхарма и жизнь – это одно и то же. Я очень уважаю Дхарму, поскольку считаю себя человеком Дхармы. Если вы хотите получить пользу от Дхармы, то я вам советую также всегда принимать такую же позицию восприятия Дхармы.

Когда мы следуем пути йогина и решаем постичь абсолютную Истину, достичь Богореализации, следует обладать решимостью до отчаянности, бесстрашием до героизма, верой до юродства и преданностью до безумия. Если вы не готовы развивать именно такие качества, то Дхарма для вас останется просто некими красивыми словами, услышанными от святых.

Однако наша линия сиддхов – это живая линия передачи, которая по сей день дает реализацию и спасает от круга рождения и смертей благодаря тому, что передается от реализованных существ. По крайней мере, нам не нужно делать что-либо на внешнем уровне, проявлять какие-то безрассудства во внешней жизни. Я говорю о внутреннем отношении.

9 типов тантрического поведения

Лайя-йога

Мы поговорим о девяти типах поведения.

Когда мы занимаемся практикой лайя-йоги, в тантрических текстах описывается девять типов поведения. Это способы или стили жизни, которым следует йогин на разных ступенях своего развития.

Первый тип – это поведение «пчелы». Этот тип описан авадхутой Даттатреей в «Уддхава-гите». Подобно тому как пчела летает от цветка к цветку и собирает везде нектар, таким же образом мы изучаем различные учения и набираем посвящения. Ступень «пчелы» можно уподобить ступени, на которой находятся большинство здесь практикующих. Это ступень, на которой мы познаем что-либо и изучаем, проясняя для себя учение.

Следующая ступень – это ступень «оленя». Когда «пчела набрала достаточно нектара», то есть когда мы набрались достаточно учений, и наше понимание выросло, следует это глубоко применить на практике, пряча свое тело, подобно оленю, который скрывается в лесу. К примеру, медитировать в затворе или выполнять групповые ритриты.

Часто, когда мы не знаем разные стадии практики, мы склонны оставаться на ступени «пчелы». Но когда мы изучили достаточное количество теорий, получили нужные посвящения в медитации и выполнили базовые практики, то следует свою духовную карьеру рассматривать дальше. Это означает, что выполнив базовые практики, мы переходим к более длительным  практикам.

Ступень «оленя» означает, что мы практикуем в ритрите длительное время, сосредотачиваясь на том, во что мы получили посвящение. К этой ступени вы придете лет через пять, а кто-то, может быть, и раньше. Однако она неизбежно наступает в жизни йогина. Если к ней подойти слишком рано, то это не очень хорошо, потому что без очищения и накопления заслуг практика будет неэффективной.

Что означает очищение? Это значит, что наши привязанности и желания должны быть очищены медитацией и бескорыстной карма-йогой (служением). Вместо того чтобы заниматься собственными эгоцентрическими делами, мы посвящаем себя абсолютному, служению Трем драгоценностям и другим живым существам. Вместо того чтобы быть озабоченными своей маленькой эгоистичной личностью, от которой мы хотим освободиться, мы делаем нечто противоположное, что противоречит нашим собственным желаниям. Когда мы занимаемся таким служением, наше сознание испытывает разные импульсы пробуждения. Когда таких импульсов накапливается достаточно, говорят, что мы очистились. В энергетическом смысле это означает, что наша нечистая прана (клеша-прана) заменяется на чистую прану (джняна-прану).

Если же мы только практикуем некоторое количество времени, а в остальное время мы по-прежнему увязаем в своих собственных планах и делах, то такую деятельность нельзя назвать очищающей, она является сансарной деятельностью, то есть она является продолжением того, от чего мы так усердно хотим освободиться. Возникает противоречие, когда мы хотим освободиться от сансары, но мы ей преданно служим по восемь часов в день. Тогда лучше стать аскетом и покинуть мир. Но если ты не готов покинуть мир, лучше служить не сансаре, а служить Дхарме – это основной принцип карма-йоги. Когда мы таким образом через несколько лет очищаемся, то мы можем встать на ступень «оленя». Ступень «оленя» означает, что мы с необходимой степени устранили свои эгоистичные мотивации, выполнили базовые практики, а наши ум и энергия достаточны, чтобы практиковать в ритрите. На ступени «оленя» можно длительное время посвящать себя медитации.

Когда мы таким образом усердно практикуем медитацию, наступает следующая ступень, которая называется ступень «немого». На ступени «немого» йогин оставляет все концепции и не различает слова и смысл, пребывая в безмыслии, чтобы быстро сделать прорыв в состояние за пределами мыслей, самадхи.

Когда он делает такой прорыв, наступает следующая ступень, которая называется ступень «безумца». Не в том смысле, что йогин теряет рассудок, а в том смысле, что он полностью выходит за пределы всех двойственных представлений и пытается утвердиться в этом состоянии.

После ступени «безумства» в тантрических текстах описывается ступень «льва». Ступень «льва» означает, что просветление реализовано, и теперь все становится полем для духовной практики. Пробужденное состояние изливается свободно, и любая ситуация годится для духовной практики. Осознавание, созерцательное присутствие развились до такой степени, что теперь его ничто не может поколебать. Йогин свободно движется в мире, подобно свободно плывущему облаку или текущей реке. Его состояние пробужденности неотделимо от его собственной жизни.

Наконец, после ступени «льва» существует ступень, называемая «собака-свинья». Эта ступень годится не для обычных людей и даже не для монахов, а для пробужденных, реализовавших самые высшие духовные ступени, или для йогинов-авадхутов, находящихся на уровне мукти-пуруша или сиддха-пуруша. В это время йогин практикует особые садханы с нагрузкой, где он тренирует свое созерцательное присутствие, освобождая даже тяжелые кармы, например практикует аскетизм, берет на себя страдания других, живет в местах силы, призывая нечеловеческих существ и так далее. Разумеется, эта садхана особо широко не афишируется и никогда не объясняется начинающим практикующим, поскольку если попытаться к ней сразу приступить, то кроме препятствий ничего не накопишь, и твой духовный путь закончится в самом начале. Однако, с точки зрения святых и достигших сиддхов, такая ступень существует.

Это разные аспекты поведения, которые йогин практикует в своей жизни, продвигаясь на духовном пути. Считается, что разные линии поведения следует выполнять в разное время и не путать их.

Допустим, если кто-либо, не побывав «оленем», попытается практиковать ступень «льва», то, не имея подлинного переживания, скорее всего, он не достигнет глубины практики. Если же кто-либо попытается с самого начала стать «оленем», то есть уйти в ритрит и долгое время находиться в затворе, не пройдя предварительно путь «пчелы», а получив всего пару посвящений в медитации, скорее всего, он в ритрите хоть и получит некоторые переживания, но не сумеет с ними справиться, так как они собьют его с толку, поэтому, не зная путь освобождения, он собьется на какой-нибудь другой путь.

У меня в Крыму была ученица-мирянка, которая самостоятельно захотела пройти темный ритрит. И прошла его ровно двадцать часов вместо планируемых сорока девяти дней. Уже через двадцать часов она вышла из него, поскольку ритрит перестает действовать, когда начинаются переживания, к которым наше сознание не готово.

В Учении духовная практика спланирована таким образом, что мы двигаемся, учитывая все эти стадии. Сейчас мы продолжим рассматривать видение, которое необходимо для практики созерцания. Я напоминаю, что когда вы слушаете учение, очень важно слушать его с открытым умом, верой и преданностью сердца. Тогда учение становится действенным.

Текст:

«Нисхождение Милости Абсолюта.

Самотрансценденция, то есть самоотдача за пределами усилий, является ключевым моментом практики лайя-йоги. Йогин сначала должен практиковать путь усилий с тем, чтобы когда-нибудь выйти на путь выхода за пределы усилий. Самотрансценденция является второй ступенью самоосвобождения (прапатти) и способствует самоузнаванию».

Сначала мы практикуем базовые практики, путь усилий. В число базовых практик входит начитывание мантры, простирания, медитация Четырех Бесконечных Состояний Брахмы и размышление над четырьмя осознанностями. Чтобы получать более высокие посвящения, желательно выполнить все базовые практики, которые занимают около полутора или двух лет. Базовые практики создают фундамент.

Параллельно с выполнением базовых практик нам с самого начала надо прояснить, что есть созерцание, и утвердиться в принципе созерцательного присутствия, потому что даже когда мы выполняем какие-либо практики, мы говорим, что все практики должны быть интегрированы в созерцание. Если же у нас нет такого понимания, то мы следуем крийя-, чарья- или йога-тантре, но не ануттара-тантре, к которой относится лайя-йога.

Крийя-тантра в основном работает с обрядами, ритуалами, действиями, то есть с фиксированным поведением (крийя – это поведение).

Чарья-тантра (как в индуизме, так и в буддизме) в основном связана с визуализацией божеств и себя в облике божества.

Йога-тантра в основном связана с управлением ветрами, очищением каналов и раскрытием элементов в чакрах.

Лайя-йога связана в основном с созерцанием и осознаванием.

Даже когда мы практикуем элементы более низких учений (крийя, чарья или йога), мы говорим: «Как в следе слона утопают следы всех мелких животных, так и в созерцательном присутствии должны быть интегрированы различные техники или практики, которые мы выполняем». Если вы понимаете этот принцип, то все части учения гармонично вписываются в вашу практику.

Текст:

«Путь самотрансценденции – это путь мгновенного просветления. Самосуществующая изначальная пробужденность существует всегда, и мы никогда не покидаем своего естественного состояния, поэтому кроме продолжения созерцания нет нужды еще усердствовать в чем-то другом. Изначальная пробужденность уже присутствует в нас, мы уже обладаем природой Абсолюта, поэтому нет смысла искать ее в другом месте и даже пытаться достичь ее с помощью практик. Следует просто признать ее существование. Однако признать ее существование означает свести свои эгоистичные тенденции к нулю. Наша изначальная Реальность существует всегда подобно солнцу. Она естественно присутствует, непоколебимо пребывая в основе нашего сознания. Практика – только метод, подобный попыткам воспроизвести Солнце с помощью усилий.

В лайя-йоге считается, что эти попытки без их трансценденции заранее обречены на неудачу. Они подобны попыткам человека сотворить солнце путем размыкания век, что само по себе смешно. Невозможно сотворить солнце путем размыкания век так же, как невозможно его уничтожить путем закрывания век. Невозможно сотворить солнце, разгоняя облака. Солнце существует всегда, однако иллюзорное неведение закрывает нашу природу. В изначальном, естественном состоянии пробуждения нет никакого разделения на плод, путь и результат».

Солнце в данном случае означает нашу исконную природу, нашу фундаментальную природу Ума, или Абсолют, то, что в религиях бхакти называют Богом, а в веданте – Парабрахманом. Наша исконная природа существует прямо сейчас, она уже совершенна и абсолютна, даже если мы не чувствуем этого. Мы не можем ее потерять, даже если захотим. Можно привести такой пример. Алтарь существует у меня прямо за спиной, но из-за того, что я повернут к нему спиной, я могу не знать, что он там, я даже могу быть не уверенным, что такая вещь вообще существует. Но чтобы я ни думал по поводу алтаря, он существует у меня за спиной, и он не зависит от того, знаю я о нем или нет, верю я в него или нет. Все, что мне нужно сделать, чтобы обнаружить его, – это просто развернуться к нему. Когда я разворачиваюсь, то вижу, что я не сотворил алтарь заново и не открыл нечто, чего никогда не было, а он всегда был у меня за спиной. Я не сделал его каким-то искусственным, мистическим способом йоги, а просто обнаружил то, что есть и всегда было.

Таким же образом наша исконная природа, изначальный свет нашего великого «Я» всегда присутствует в нас. Можно привести пример про царя, который случайно задремал на троне, и ему приснилось, что он стал нищим, что на его государство напали враги и продали его в рабство. Когда царь пробудился, он внезапно обнаружил, что никогда не покидал трона, а просто спал, пребывал в неведение.

Таким же образом, когда мы разворачиваемся к нашему исконному «Я», такой факт неведения сразу же полностью устраняется. До тех пор, пока мы не осознаем факт существования нашего исконного «Я», у нас есть фундаментальное неведение. Фундаментальное неведение – это когда мы считаем иллюзии реальностью, а то, что является исконной подлинной реальностью, считаем чем-то эфемерным, иллюзией или даже не подозреваем о нем.

К примеру, привязанности или мирские заботы являются частью такого неведения или такой иллюзии, когда мы заблуждениям и снам придаем значение, а исконному пробуждению или собственному осознаванию не придаем значения.

Поэтому мы не творим нашу абсолютную природу, скорее, мы практикой метода устраняем наше собственное неведение, устраняем наши сны и пытаемся проснуться. До тех пор, пока мы не пробудились, мы подобны птице в клетке: мы находимся в клетке индивидуального восприятия, в коконе собственного эгоистичного «я», наши умы связаны двойственными субъект-объектными представлениями. В Упанишадах, например «Чхандогья» или «Брихадараньяка», приводится пример про кувшин, наполненный водой. Если такой кувшин лежит на дне океана, то внутри него есть вода и за его пределами также есть вода, причем эта вода одинаковая, она никогда не разделялась. Но вода внутри кувшина все-таки из-за стенок и ограничений этого сосуда считает себя чем-то отдельным от внешней воды, от всеобщей воды океана. Затем в океан кто-то случайно бросает тяжелый камень, который, падая, разбивает кувшин. Когда стенки кувшина разбиваются, вода внутри кувшина внезапно объединяется с водой океана и обнаруживает: «Оказывается, я всегда была большой водой океана!» Не было никакого разделения, был только факт неведения, обусловленный стенками сосуда.

Стенки сосуда – это наш понятийный интерпретирующий ум, связывающий понятие «я» с телом и концепциями. Благодаря практике созерцания мы обуздываем наш понятийный интерпретирующий ум, и связанность индивидуального «я» с телом уходит. Когда стенки этого сосуда постепенно начинают разбиваться, мы начинаем обнаруживать, что наше внутреннее сознание всегда было неотделимо от внешней Вселенной, и тогда наше внутреннее пространство и внешнее начинают смешиваться, субъект начинает полностью воссоединяться с объектом.

Внешнее пространство – это бхут-акаша, а внутреннее – чит-акаша. Когда же они смешиваются, наступает единое великое пространство – маха-акаша.

Когда вода внутри кувшина начинает смешиваться, вначале она думает: «Я воссоединяюсь с великой водой океана». Когда же такое воссоединение произошло, вода обнаруживает: «Я всегда была великим океаном. Даже будучи в кувшине, я всегда была водой великого океана. А что я думала о себе, как о маленьком кувшине, то это на самом деле просто ничего не стоящее заблуждение».

Таким же образом в момент пробуждения, когда наше индивидуальное сознание объединяется с вселенским сознанием, мы переживаем потрясающее единство внутреннего и внешнего пространства, а вся наша обусловленная жизнь, основанная на двойственных представлениях, видится как непрерывный сон. И тогда мы, наконец-то, пробуждаемся.

Критерием такого пробуждения является способность поддерживать медитативное присутствие во сне со сновидениями и во сне без сновидений. Если кто-либо хочет проверить, просветлен ли он по-настоящему или нет, то ему надо проверить, насколько его медитация проникает в сон. Это очень глубокое достижение и высокий уровень медитации. Считается, что если за двадцать лет непрерывной практики нам удастся сделать такой прорыв, то это очень большая радость и достижение, поскольку многие монахи медитируют ради этого даже по сорок или пятьдесят лет, проводя долгое время в ритритах. Даже если у нас нет возможности практиковать в ритритах или быть монахом, который интенсивно практикует, тем не менее если мы стремимся к освобождению, то у нас нет другого выхода, кроме как сделать всю свою жизнь непрерывной практикой.

Поскольку лайя-йога – это все-таки больше внутренний путь, чем внешний, то созерцание важнее действия. Это означает, что если мы пытаемся находиться в созерцательном присутствии утром, днем и вечером, если мы пытаемся осознанно есть, ходить и разговаривать, то наша практика продолжается.

Текст:

«Нет ни малейшего результата, которого следовало бы достигать. В исконном сиянии саморожденной Мудрости осознавания отсутствуют ступени, которые следовало бы проходить. Нет никакого метода, которым можно было бы его достигнуть, нет никакого способа, который мог бы его достичь, поскольку он находится за пределами способов. Это означает, что ни мантры, ни визуализации, ни практики ритуального поклонения не могут достичь изначальной пробужденности.»

В тот момент, когда мы выходим за пределы усилий и концепций, и входим в отсутствие субъекта и объекта – все это является иллюзией, а потому никакое усилие не может привести к полной недвойственности. Понимая это, йогин успокаивает свой ум, не желая и не выполняя ничего, предоставляя уму покоиться в его естественной ясности и открытости. Находясь в полной расслабленности, он выполняет самоотдачу без понятия выполнения. Пребывая в присутствии, он бдительно и чутко слушает свою исконную саморожденную Мудрость, все больше и больше отдаваясь ей. Он настраивается на свет изначального Осознавания и пытается никогда его не терять. Но даже говорить, что он настраивается – это означает указывать на некоторое тонкое личное усилие. На самом деле он настраивается не настраиваться. Все, что он делает – он отдает себя все больше и больше свету исконного Осознавания своей нерожденной Мудрости. Понимая, что его изначальное Осознавание безгранично и обладает абсолютным потенциалом, и что муравей не может повлиять на движение солнца по орбите, такой йогин, не прилагая личных усилий, всего лишь пытается войти в резонанс с универсальной реальностью Осознавания. Вхождение в такой резонанс осуществляется через все большее и большее устранение собственного эгоизма. Тогда абсолютное Осознавание, словно услышав такую преданность и самоотдачу, начинает откликаться на дух устремленности йогина.

Слово «пратьябхиджня» переводиться как «пратья» – поворот, «атхи» – лицо и «джняна», что означает поворот лицом к совершенной исконной Мудрости Осознавания.

Когда мы поворачиваемся лицом к нашей исконной Мудрости Осознавания, исконная Мудрость сама начинает также разворачиваться к нам лицом. И этот ответный импульс нашей исконной Мудрости (Ануграха) – это и есть ответная сила самораскрытия трансцендентной Реальности.

В традициях бхакти ее называют также Милостью Абсолюта, а такое состояние – нисхождением Милости. При этом мы не должны впадать в этерналистское представление двойственных учений, присущих бхакти, словно существует некий Абсолют вне нашего осознавания, который нисходит на нас и просветляет. В абсолютном смысле нечему нисходить и некому проявляться, потому что все едино в нерожденном Уме. И даже когда мы говорим, что нечто откликается, нисходит и проявляется, это не относится к некоему внешнему Абсолюту, отдельному от нас. Скорее, это указывает на тончайшие процессы, происходящие в нашем осознавании.

Когда великая часть нашего «Я» проливает свой свет исконной ясности на испещренное васанами наше ложное эго и просветляет его, уходит все неведение и клеши, накопленные в бесчисленных жизнях».

Если задать вопрос «какое сознание участвует в созерцании?», то ответом будет «то сознание, которое находится за пределами мыслей, которое полностью находится вне концепций». Поэтому мы часто говорим, что само учение находится за пределами мыслей и концепций. Можно сказать, что если придумать или обозначить какой-либо символ для такого состояния вне концепций, то это будет «рогатый кролик, идущий по радуге в город гандхарвов», то есть это то, что невозможно обосновать логически. Когда мы медитируем сидя, то благодаря практике длительной медитации мы делаем прорыв в такое состояние, где нет мыслей, и полностью отрываемся от всех концепций. Если это состояние верное, следует получить подтверждение о том, что это подлинное состояние, что мы можем на него опираться в созерцании. Если же оно верное, мы его поддерживаем, где бы мы ни находились. Кто-то может тогда сказать: «Возникает противоречие. С одной стороны, мы говорим о том, что мысли могут возникать, мы воспринимаем нечто, и созерцание – это состояние, когда все интегрировано в практику осознавания. А с другой стороны, говорится, что в созерцании участвует та часть ума, которая находится вне концепций».

Но если вы не поняли этот момент, то это значит, что вы просто как следует не усвоили главную практику. Это всегда необходимо прояснять для себя.

Само созерцание действительно находится в том месте, где нет никаких мыслей, и мы помещаем свое осознавание именно туда. Однако на периферии нашего осознавания мысли и восприятие могут возникать. Тем не менее, возникая, они не создают каких-то помех или препятствий для такого осознавания. Возникая, они освобождаются или исчезают так же, как круги на воде или как сахар, брошенный в воду, поскольку наше глубинное осознавание находится за пределами мыслей.

Чтобы проверить, понимает ученик этот момент или нет, Учитель задает ему определенные вопросы, и от того, верно ученик на них ответит или нет, зависит, получит он подтверждение в правильности своего созерцания или нет. Или ученику дается задание медитировать над парадоксальными высказываниями (уласа), которые похожи на дзенские коаны, чтобы он мог сделать прорыв в такое неконцептуальное созерцание. Например, «рогатый кролик, стучащий в монастырские ворота» или «человек, идущий в город гандхарвов». Если вы можете разрешить эти загадки (на самом деле это не загадки, это направление ума для созерцания), то вы сделаете прорыв в такое неконцептуальное присутствие. Если же вы не можете получить ответ, то, даже при занятии созерцанием все-таки будет присутствовать тонкая пелена неведения, и ум будет помещаться не в то состояние, которое за пределами мыслей, а в то состояние, которое больше связано с концептуальной поверхностной активностью и понятиями.

Возможно, это очень сложные вещи для начинающих, однако если с самого начала их не прояснить, то есть возможность привыкнуть к неправильному созерцанию.

Текст:

«Исходя из этого принципа, мы не пытаемся искоренить васаны и самскары, прилагая усилия, а расслабившись, мы предоставляем все на милость исконной ясности нашего Осознавания. Мы призываем этот свет своей самоотдачей, и тогда свет Атмана начинает падать на васаны и самскары, растапливая их. При этом этот свет не является неким противоядием, как в тантре, и он не является неким Богом вне нашего сознания, которому мы поклоняемся и призываем. Этот свет лишь указывает на тончайшую светоносную основу нашего глубинного Осознавания».

Самскары – это ментальные отпечатки в потоке нашего сознания. Наш ум буквально испещрен такими ментальными отпечатками из прошлых жизней. К примеру, вы можете идти, и у вас всплывает желание сделать что-либо. А перед тем как сделать что-либо, у вас внутри всплывает ментальная картинка, мысленный образ. Это и есть самскара. А когда возникает импульс сделать это, то это уже васана – движение энергии в теле.

Когда мы делаем что-либо или не делаем в обычной жизни, то это действуют наши кармические отпечатки (васаны и самскары). Самскары действуют в тонком теле, а васаны – в энергетическом теле. В каузальном теле действуют биджи. Можно сказать, что биджи – это тончайшие кармы, находящиеся в каузальном теле, подобно семенам, которые еще не проросли. Они находятся в латентном, или зародышевом, состоянии и влияют очень тонко, но пока условия не созрели, они не проявятся. Таким образом, жизнь обусловленного существа полностью управляется васанами, самскарами и биджами, то есть это то, из чего состоит наша карма.

Когда мы занимаемся практикой, мы поступаем наперекор собственным васанам и самскарам или пытаемся обнаружить за каждой васаной и самскарой просветляющую пустотность и обнаженное осознавание. И когда мы так поступаем, то сила их ослабевает.

К примеру, если есть сильная сексуальная васана, то мы практикуем брахмачарью. Если практикуешь отречение от сексуального желания, то постепенно соответствующая васана угасает, и тогда ум освобождается от рабства сексуального желания и от потери энергии. А если невозможно сдерживать сексуальное желание, то в методах тантры мирянам рекомендуется, по крайней мере, практиковать осознавание, чтобы достичь такого уровня осознанности, чтобы это желание не влияло на ум. Если возникает гнев, то мы тренируемся в практике бесконечной любви. Когда мы способны погасить наш гнев, можно сказать, что васана гнева погашена.

Нечистые васаны называются ашубха-васаны. Эти васаны являются загрязняющей кармой, которая вынуждает нас перерождаться в нижних мирах. Процесс очищения означает свести до минимума ашубха-васаны, чтобы остались только чистые васаны.

Когда грубые побуждения (васаны) очищены самодисциплиной, контролем поведения и поступками служения, то наступает черед очищения самскар или тонкого тела. Самскары не проявляются в жизни прямо, они проявляются на уровне мыслей. Это тонкие интенции в подсознании, подсознательные образы. К примеру, вы медитируете, и возникает нечто очень приятное, вы видите образ божества, или наоборот, возникают какие-то посторонние образы или мысли. Если вы много медитируете, иногда ваши мысли могут стать потоком хаоса. Их может быть даже больше, чем до того, как вы начали медитировать. Это в некотором смысле признак прогресса, это подобно тому, как ил поднимается со дна, когда начинают мутить воду. Так действуют самскары. Но когда мы упорно продолжаем медитировать и отрешаемся от внутренних видений, такие самскары перестают иметь над нами власть, и мы обнаруживаем просветляющую пустотную осознанность в нашем уме. Тогда образы и мысли, возникающие в уме, перестают на нас как-то влиять. Таким образом наше тонкое тело очищается.

Реинкарнацией, или перерождением, управляют самскары. К примеру, в момент смерти у человека возникают образы, связанные с тем, что он переживал при жизни или в момент смерти перед непосредственным умиранием. Если при перерождении эти образы его увлекают, то он обязательно попытается войти в пространство этих образов и получит там новое рождение. Поскольку эти самскары тонкие, они привлекают на подсознательном уровне, который очень трудно контролировать. Часто описывается, что если кто-то видит в посмертном состоянии дворцы и божеств и у него возникает желание войти в эти дворцы, то он рождается в небесных мирах. У того, кто видит обычных людей или сцены половой связи мужчины и женщины, возникает привязанность к этому и влечение, поэтому он попытается рассмотреть это получше и даже не замечает, что втягивается в утробу новой матери. Так происходит перерождение.

Что значит освободиться от перерождения?

Это значит, что в тебе очищены самскары и васаны, в тебе либо вообще не возникает таких самскар, либо они возникают, но освобождаются прямо в момент их возникновения благодаря присутствию осознанности. То есть эти самскары не привлекают тебя, у тебя есть просветляющая пустотная осознанность, ты находишься в непоколебимом созерцании, поэтому новое перерождение не наступает. И тогда такой йогин сознательно выбирает место нового рождения.

Наконец, кармы, оставшиеся в каузальном теле, – это биджи, тонкие состояния света. Считается, что полное освобождение происходит тогда, когда эти тонкие состояния света будут полностью растворены в каузальном теле (карана-шарира).

Каким образом освобождаются наши кармы при практике созерцания и самоотдачи? Поскольку мы говорим, что главный метод – это созерцание, а не визуализация и выполнение каких-то действий, мы призываем или настраиваемся на свет Ануграхи, на нисходящий свет нашего трансцендентного «Я».

Святой Индии Шри Ауробиндо называл этот принцип «нисхождением супраментала», святой Рамалинга называл его «Свет Высшей Милости» (Арут Перун Джьоти).

Разумеется, это абсолютная энергия изначального Сознания, это не есть нечто присущее нашему маленькому «я». Когда мы устраняем привязанность к нашему маленькому «я» и раскрываемся этому свету, то говорят, что это подобно нисхождению Милости. Она появляется из ниоткуда и без наших усилий. Это подобно тому, как богатый царь одаривает бедняка в силу своей прихоти. Вопрос в том, насколько мы можем раскрыться этому просветляющему импульсу. Для этого нужна вера, самоотдача и нецепляние за свое маленькое «я».

Умы обычных людей скукожены в коконе индивидуального восприятия, они ограничены и подобны запертым в клетку. А умы святых распахнуты и объединены со всей Вселенной. Такая скукоженность существует потому, что есть сильная фиксация на идее «я есть это тело» и на заботах этой жизни, а также на понятийном мышлении и цеплянии за прошлый опыт. Когда же мы направляем свой ум на то, что превосходит наше эго, наш прошлый опыт и концептуальное мышление, и нам удается так самотрансцендироваться, то мы разламываем кокон личностного восприятия и объединяемся с этим вселенским светом.

Текст:

«Тогда этот самый тонкий неконцептуальный слой светоносной ясности, активизировавшись, начинает посылать свою светоносную ясность в более грубые слои нашего «я» – манас и буддхи. В отличие от пути личного усилия путь самоотдачи и нисхождения милости Абсолюта, путь раскрытия божественности (Ануграха) является глубоко запредельным, мистическим и таинственным путем. Такое впечатление, что не мы выполняем практику, а великий дух нашего исконного «Я» сам обрушивается на нас со всей силой своей вселенской грандиозности и размаха изначального пробуждения. Мы можем лишь покориться, отпустить себя, пассивно воспринимать и следовать этой грандиозной силе. Наш изначальный Ум действительно представляет самую грандиозную силу во Вселенной, поскольку Вселенная – это не что иное, как продукт творения ума. Это означает, что наше саморожденное Осознавание является великим творцом всего, и воистину это самое всемогущее, великое и запредельное, что вообще в состоянии представить наш концептуальный ум.

Когда в силу такой самоотдачи концептуальный ум соприкасается с нашим глубинным «Я», со своей сущностной фундаментальной Основой. У концептуального ума, нашего эго возникает восторг, благоговение и трепет при соприкосновении с глубинными сущностными слоями нашего нерожденного «Я». Поэтому этот путь является сугубо мистическим в том смысле, что мы в один момент простым путем самоотдачи и неприложения усилий, чуткости и преданности входим в другое измерение – абсолютное и мистическое.

Для того чтобы такая самоотдача была выполнена, мы должны опустошить свое сердце, стать подобными пустому бамбуку, чтобы в нас задул ветер осознавания. Когда ветер осознавания дует, в пустом бамбуке рождается песня. Эта песня есть спонтанный танец энергии нашего осознавания, который проявляется в относительном измерении.

Высшая тайна нисхождения света иконного «Я» уподобляется милости богатого царя: крестьянин, тяжело трудившись в поле, едва сводил концы с концами, едва зарабатывая себе на жизнь, и когда однажды мимо проезжал царь в своей карете, то он бросил ему огромный слиток золота, сделав крестьянина в один миг богатым и обеспеченным на всю жизнь.

Таким же образом нисхождение абсолютной реализации уподобляется милости такого царя. Поскольку царь сказочно богат, такой дар не является для него чем-то значительным. Однако в силу такого дара бедняк, который вынужден был тяжело трудиться день и ночь, зарабатывая себе на жизнь, в один миг становится очень богатым человеком и не нуждается в чем-либо еще.

Таким же образом, наши личные усилия вначале показывают нашему личному «я» всю его ограниченность и дают разочарованность в индивидуальном усилии. Когда мы полностью разочаровались в индивидуальном усилии и утратили привязанность к индивидуальному «я», мы готовы к тому, чтобы вступить на путь недеяния, реализовать нисхождение милости трансцендентального Сознания на пути без усилий. Для этого мы должны опустошить свое сознание, оставить в своем сердце все то, что его раньше наполняло. Затем мы должны даже избавиться от самого себя, убрать все, что есть вообще в нашем сердце, и прибывать в такой непрерывной погруженности в состояние полной пустотности внутреннего «Я». Йогин должен отсечь любые надежды, страхи, планы, личные цели и даже саму идею индивидуального «я», полностью предать свою судьбу на волю нашего исконного Осознавания.

Предав себя и свою судьбу на волю нашего исконного Осознавания, мы очень бдительно, чутко и тонко вслушиваемся в самый тонкий светоносный, неконцептуальный слой нашего Осознавания до тех пор, пока этот слой светоносной ясности не откликнется, не воссияет во всем своем величии, уничтожая наши двойственные представления.

Тогда внутри нас возникает равновесие, когда нет ни низкого, ни высокого; внутри сознания возникает всеприятие, гибкость и прямота, когда ни отвергаем, ни принимаем больше ничего. Возникает внутренняя лучезарность, когда нет ничего, чтобы ни освещалось этим светом Милости абсолютного «Я». Нет ничего, что следует прятать или отвергать, все отдается свету этой Милости. Все, что есть в нас чистого и нечистого, дурного и хорошего, мы жертвуем во имя этой Милости как подношение.

Путь нисхождения божественного раскрытия (Ануграха) и самоотдачи не следует путать с двойственными практиками самоотдачи в тантрических практиках поклонения, таких как бхакти, типа атма-ниведана в учении вайшнавов или преданности в учении шиваизма. Хотя на высших ступенях, несомненно, они должны вести к одному и тому же результату, тем не менее на начальных ступенях между двойственными практиками поклонения и отдачи избранному божеству (ишта-девата), и практикой самотрансценденции на пути лайя-йоги есть большая разница. Разница эта заключается в том, что бхакта пребывает в концептуальном понимании своего божества. Он выполняет самоотдачу некой идее, своему рассудочному божеству, визуализированному им или усвоенному из канонов священных писаний согласно собственной религиозной традиции, без глубинного понимания того, что божество неотлично от его собственного Ума, который есть пустота.

В лайя-йоге такая самоотдача не считается зрелым подходом к пониманию, поскольку полностью основана на концепциях, хотя определенной категории садхаков она может быть рекомендована. Поскольку учение лайя-йоги за пределами концепций, нет никакого рассудочного Бога вне нашего осознавания, который находится где-то вовне и которому мы выполняем самоотдачу.

Разница между практикой самоотдачи в лайя-йоге и практикой бхакти в традициях индуисткой тантры, вайшнавизма, шактизма и шиваизма в том, есть ли понимание неконцептуальной осознанности, его непрерывное поддержание или же такого понимания нет, а есть просто принятие на веру неких религиозных догматов без выхода за пределы концепций.

Для бхакта очень важно концептуальное описание его божества или мандала, в которой он пребывает, мантра, а также традиционная практика поклонения, включающая в себя: шравана, киртана, манана, вандана, пада и севана (то есть слушание, воспевание, памятование, поклонение стопам и служение). Бхакта находится на уровне концептуального и рассудочного понимания избранного божества, поэтому самоотдача на начальных ступенях не может затрагивать ум, концепции и растворять двойственные представления.

На пути лайя-йоги нет какого-либо внешнего объекта самоотдачи, который связан с концепциями, внешним поклонением или рассудочным описанием. На пути лайя-йоги путь самоотдачи не обусловлен какими-либо концепциями, образом, именем и формой избранного божества, принадлежностью к какой-либо религиозной традиции или вообще любыми утверждениями на уровне ума. Это внутренний процесс радикального изменения осознавания за счет его переориентации на самый тонкий светоносный слой неконцептуальной осознанности. Поэтому мы его называем самотрансценденцией. Самотрансценденция лучше указывает на природу практики, присущей лайя-йоге».

Когда мы обрели уверенность в поддержании медитативного присутствия, то самотрансценденция неизбежно наступает сама собой, когда наша способность к созерцанию продолжается непрерывно. Вначале мы поддерживаем созерцание, прилагая усилия, но при этом часто отвлекаемся. Бывает так, что хотя мы и поняли сам принцип созерцания, но наступает отвлечение, мы вспоминаем через некоторое время, а затем снова отвлекаемся. Таким образом, наша практика подобна движению маятника. Может пройти несколько дней, и мы можем вспомнить: «О! Я же все-таки должен созерцать». И через несколько дней мы снова входим в это состояние на час, потом снова теряем его, а через несколько дней опять вспоминаем. Однако, если мы постоянно напоминаем себе, что нельзя отвлекаться, таких погружений в осознанность становится все больше. Наконец, мы достигаем такого уровня, когда примерно половину времени созерцаем, а половину времени отвлекаемся.

Когда же мы привыкаем к практике созерцания, то возникает тенденция постоянно быть в созерцании. Отвлечения хотя и происходят, они длятся не более трех или пяти секунд, потому что мы их мгновенно распознаем и снова возвращаем свой ум в надлежащее состояние. Тогда мы живем так, чтобы все наши действия были помощью в созерцании.

Наконец, наступает такая ступень, когда мы уже настолько привыкли к созерцанию, что отвлечения не возникают. Тогда жизнь и созерцание объединяются и сливаются, тогда наш ум погружен в непрерывное осознавание как палец в клей, и мы уже не можем его потерять. Тогда в уме йогина нет ни чистого, ни нечистого, ни высокого, ни низкого, он непрерывно находится в созерцании, и все действия, которые он воспринимает, становятся освещенными светом этого созерцания. Вместо мирского и обыденного все видится священным, чистым, абсолютным, непостижимым, бесконечным и совершенным.

Когда такая однонаправленность достигнута, и переживаются различные вкусы (блаженство, ясность или пустотность), мы должны устранить идею самой медитации и самого медитирующего, то есть убрать даже малейшее приложение усилий и полностью расслабиться, полностью отбросить последние идеи о «я». Когда наступает такая самотрансценденция и мы открываемся свету этой ясности изначального «Я», вместо того чтобы с усилием поддерживать направленность на него, он льется на нас широким потоком.