«Сутра Помоста Шестого патриарха», шлока 33. 
«Рассказ о Нагарджуне» (2 принципа анакантавада и мадхьямику).
Качества практикующего. Духовный путь

Текст:

«Я повелеваю передавать это внезнаковое учение, и тот человек, у которого появится решимость изучать его, станет одним целым со мной».

Когда вы вступаете на путь внезнакового учения, это означает, что у вас нет ни икон, ни догм, на которые вы могли бы опереться. У вас нет ни любимых концепций Бога-отца и Бога-сына, ни ритуалов, к которым вы могли бы себя как-то привязать, нет фиксированных убеждений, которые вам надо принять на веру как однозначные догматы. В некотором смысле само приближение к внезнаковому учению означает прыжок в бездну. Только такое учение и способно освободить в этой жизни.

Освободиться непросто. По всему миру есть миллионы практикующих. Одни устанавливают связи с инопланетянами со звезды Альфа Центавра, другие принимают послания от учителей Тутхуми и махатмы Мории, третьи поклоняются Фиолетовому Пламени, четвертые надеются на Шамбалу, пятые занимаются магическими ритуалами, поклонениями божествам и прочим, шестые впускают в себя духов. А тех, кто работает с камнями, амулетами и другими вещами, вообще нет числа, их как звезд в небе. Однако все эти учения в лучшем случае приведут в миры святых богов формы, потому что они связаны с тонким астральным телом.

Также есть много умников с учеными степенями и без оных, которые ловко строят мандалы из цитат священных писаний. Они читают священные писания и затем умело ими жонглируют, считая, что обладают большим знанием. Однако, с точки зрения мгновенного пути, это всего лишь очередные иллюзии, которые сковывают истинное пробуждение, потому что Истина абстрактна, она не имеет ничего человеческого, она не имеет тех проекций, которые мы на нее накладываем. Все, что связано с «намо» и «рупа» (именем и формой), ведет в миры формы и не дает освобождения. 

Путь к Истине настолько длинен, что мы даже представить этого не можем. Это бесчисленные миры Вселенных, где каждый увлечен своими делами – от существ нижних миров до богов. Однако пробудиться к абсолютной Истине возможно, если мы сделаем прыжок, если мы сделаем переход не просто из одного измерения в другое, а переход в недвойственность, где нет ни имени, ни формы, ни знаков, ни концепций. Поэтому учения за пределами знаков называют внезнаковыми, освобождающими. Учения, схваченные именем и формой, освобождающими называть не правомерно. Внезнаковое учение вовсе не означает, что мы совсем не используем имена и формы, например изображения божеств или священные писания. Это означает, что мы не позволяем уму схватываться ими, понимаем их истинное значение.

Каждый святой, следует ли он знаковому учению или внезнаковому, когда он достигает пика своего духовного развития, обязательно это понимает. Поклоняется ли он иконе или почитает что-либо, в его жизни наступает такой момент, когда он делает прорыв за концепции, и тогда все у него становится на свои места, даже если его учение не говорило ему об этом. Поэтому в каждой традиции есть достигшие святые. Иногда они могут достигать даже вопреки своей традиции. То есть традиция может им давать знаковое учение, а сами они могут делать прорыв за пределы этого знакового учения. Поэтому говорят, что истинный махасиддха – немного еретик как для своих попов, так и для чужих. Другими словами, он тот, кто вкусил дух вечности, и в определенной степени он теперь всегда пребывает за пределами всех иллюзорных условностей. К примеру, в христианстве были блаженные, святые, юродивые. Обычные священники их не любили, но считались с ними, потому что они были божьими люди, которые даже свой ум полностью поднесли Богу, и об этом говорилось как об особой божественной аскезе.

Учитель, передавая учение, может его передавать прямо, а может тщательно вуалировать, упаковывать его в слова, в философию и концепцию, открывая его лишь по мере готовности ученика, понимая, что сразу учение вне концепций передать сложно. Однако, передавая концепции, можно передать и нечто за пределами концепций – дух, и тогда ученик постепенно перенимает рисунок такого танца за пределами концепций, он сам учится танцевать за пределами концепций. Это и означает внезнаковое учение.

Вначале ученик очаровывается логикой слов Учителя, потом он начинает немного прозревать то послание, которое находится за словами, а затем он начинает понимать, что именно за словами находится самое главное послание. Однако, если ты не подготовлен, тебе лучше начать со слов и концепций. Поэтому Учитель также передает некий ментальный каркас, некое видение, некую конструкцию слов, чтобы ты мог мягко подойти к этому состоянию за концепциями, потому что это состояние за знаками и формами очень уж запредельно. Если твой ум не размягчился и не изучил правила, то может начаться искрение.

Лет семь назад ко мне пришел один человек, который был монахом другой организации. Он просил принять его в ученики и посвятить в санньясу. Я понаблюдал за ним. Он практиковал очень усердно. Я ему что-то говорил, и он мне всегда отвечал:

– Да-да, конечно.

Но уже через три секунды он говорил:

– Ни в коем случае!

Я ему что-то снова говорю, а он снова соглашался, кивал, а затем через три секунды опять говорил:

– Ни в коем случае.

Я ему сказал:

– Прабху, вы похожи на идиота.

Он сказал:

– Вообще-то я себя именно так и чувствую. Я чувствую, что вышел на тот уровень, где я не могу принять что-то однозначно, и я сам не знаю, почему так. Когда мне что-то говорят, я это принимаю, но затем у меня появляется желание противоречить и сделать противоположное, потому что я понимаю, что в том состоянии, где я нахожусь, нет ничего однозначного, а есть сразу же его противоположность, и я пытаюсь найти эту противоположность.

Затем ему дали служение подметать пол в храме, но он долго не мог справиться с веником и совком. Он брал совок, потом кидал его, опять брал и снова кидал его. Я спросил его:

– Это тоже борьба противоположностей? Вы же ничего не можете делать.

Тогда я сказал не давать ему прасад и выгнать его. Это было не из-за того, что я рассердился, я ему хотел преподать урок. Я ему сказал:

– Даже когда ты проник в то состояние, где нет противоположностей, ты должен отделить его от обыденного мира и не быть схваченным им. Сейчас пустота схватила тебя, и ты от нее не свободен. Ты должен понять, что ты не можешь сказать: «Есть или не есть прасад – нет ни какой разницы» или «Жить на улице под деревом зимой или в храме – нет никакой разницы». Ты не можешь эти противоположности проявить на физическом уровне. Твой ум совсем не гибок, если ты будешь продолжать схватываться этим, люди будут считать тебя безумным, поэтому тебе лучше тогда жить в лесу. А если ты живешь среди людей, ты должен обучиться гибкости, поэтому тебе откажут и в прасаде, и в крове. Это тебе урок, чтобы ты стал гибким.

Разумеется, потом его покормили и через пару дней отправили домой. Похоже, он получил этот урок. Несколько дней назад в интернете я увидел его фотографию с подписью «Йог такой-то обучает учеников высшему пути пробуждения».

Когда мы вступаем на путь вне знаков, у нашего ума начинают расти «рога» до беспредельности. Только Гуру может помочь их отбить. Последние «рога» – это схваченность пустотой.

Чтобы понять, что означает путь вне знаков и концепций, следует, по крайней мере, иметь представления о двух философских школах, которые близки нашему учению вне концепций.

Первое – это анеканта-вада, школа Джина Махавиры. Вторая – это мадхьямика Нагарджуны. Тот, кто может понять анеканта-ваду и мадхьямику, может перейти к пониманию состояния вне концепций. Однако тому, у кого ум гибок, не нужны никакие философии, он может прямо постигать шуньяту и улавливать это учение вне концепций.

Анеканта-вада была создана тиртханкарой Джина Махавирой, святым основателем джайнской традиции. Ученики Махавиры говорят, что он учил так: ни о каком предмете и ни о какой реальности нельзя заявить нечто однозначно, потому что любое заявление действительно только лишь в определенном смысле, в некотором роде, в связи с определенными обстоятельствами. Однозначно о какой-либо вещи нельзя заявить, потому что восприятие субъективно. К примеру, один и тот же прасад нельзя назвать однозначно вкусным или невкусным, потому что все зависит от точки зрения, от того, кто его вкушает. Голодному он покажется вкусным, а сытому – не очень вкусным. Все зависит от той позиции, которую вы занимаете.

В принципе, это то же самое, что и кармическое видение, поэтому те, кто следовал анеканта-ваде, говорили так: «В некотором смысле А есть А, а в некотором смысле А не есть А; в другом смысле А есть и А, и не А; в третьем смысле А есть Б; в четвертом смысле А не есть Б; в пятом смысле А есть и Б, и А; в шестом смысле А не есть ни Б, ни А и одновременно есть и Б, и А». И так до семи смыслов, потому что каждое утверждение может наделяться не меньше, чем семью смыслами. Семь смыслов – это минимальный предел у Махавиры, на самом деле их может быть больше, и тогда восприятие становится полифоничным, многомерным. Такое восприятие – это и есть состояние ясности, присущее богам мира формы.

Наверное, вы знаете, что человек, занимающийся творчеством, выходит на такой уровень, когда его восприятие становится многомерным. Можно так сыграть ноту, а можно иначе; и одно и другое будет прекрасно, гармонично. То есть нет какой-то однозначной заданности.

Анеканта-вада подводит нас близко к состоянию вне концепций. Но это не означает, что в обычной жизни мы должны ломать себе голову, скорее, это для того, чтобы решить внутреннее понимание. Если вы будете как тот прабху с совком думать: «Можно взять ложку, а можно не взять, можно и взять, и не взять, можно не взять, ни не взять, и взять одновременно», – то, скорее всего, вы долго не продержитесь в человеческом обществе. Для тех, кто выражает такие вещи, есть другие места. Другими словами это не то, что мы можем выражать в повседневной жизни, скорее, это метод, как расправляться с концепциями. Разумеется, в мире всякое бывает, были безумные святые и сумасшедшие авадхуты, юродивые и блаженные, которые взяли на себя мужество выражать это в повседневной жизни. Когда ты берешь такое мужество, ты должен ожидать принять все, однако по-настоящему такое мужество может взять только махасиддха или достигший уровня пробуждения. А пока пробуждение не достигнуто, то, скорее всего, кроме препятствий себе не наберешь ничего.

Во внутреннем смысле анеканта-вада – это способ разрушить фиксацию ума на концепциях.

Следующее учение – это мадхьямика. Мадхьямика возникла гораздо позже и джайнизма, и буддизма. Это учение махасиддха Нагарджуны.

Нагарджуна был махасиддхой, принадлежащим одновременно и к индуисткой, и к буддийской традиции. Говорят, что он был алхимиком и учился у Горокхонатха. Нагарджуна не принимал ни одну из концепций, но он любил спорить, и в философских спорах всегда одерживал победы над брахманами, над буддистами тхеравады, над вайшнавами. Он одерживал победы над различными философами, потому что сам не имел никакой точки зрения, но его логика при этом была безупречна. Она сводилась к тому, что если ты занимаешь какую-либо фиксированную концептуальную точку зрения, то обязательно найдется логический изъян, которым можно ее опровергнуть. Но если ты не занимаешь никакой логической точки зрения, то тебя нельзя опровергнуть, потому что ты подобен пустоте, тебя нельзя схватить.

Нагарджуна разрушал другие философские школы или утверждения представителей этих философских школ таким образом. Он говорил: «Ты утверждаешь, что это джива, а это Атман, что они тождественны или едины, или то-то и то-то. Неважно, к какой философской школе ты принадлежишь, но если ты связан этими концепциями, то ты ошибаешься, потому что тебе нужно приводить в помощь аргументы, чтобы подтвердить истинность этих концепций. В свою очередь, чтобы подтвердить аргументы, которые ты приводишь, тебе нужно апеллировать к другим аргументам, которые в свою очередь тоже требуют подтверждения. Выходит так, что если проследить такую цепочку, то ты опираешься на совершенно необоснованные утверждения, которые не имеют подтверждения, потому что подтвердить полностью аргументы невозможно, следуя этой цепочке. Чтобы подтвердить эти аргументы, нужны другие аргументы, а другие аргументы тоже должны обосновываться на чем-то. Но когда выясняется, на чем они обосновываются, то становится понятно, что и обоснованность тех аргументов тоже не доказана, и так до бесконечности. Поэтому если ты будешь прослеживать эти аргументы, то ты никогда не найдешь конечной точки. Выходит так, что все учения, основанные на концепциях, не могут быть логически подтверждены, они могут быть подтверждены только авторитетом святого, пробужденного. И на самом деле за ними нет никакой сущности, потому что они изошли из пустого ума святого, и их подтверждение не логическое, а иррациональное. Логически невозможно это обосновать».

Когда мы понимаем эти два принципа (анеканта-вада и мадхьямика), мы можем понять, что значит внезнаковое учение.

Текст:

«Если вы хотите в будущем найти свое изначальное тело, то должны вычистить из своего сознания три яда, которые являются причиной зла – старательно практиковать путь, не допуская праздной беспечности, чтобы вся жизнь вдруг не прошла впустую».

Чтобы следовать этому прямому пути, вас никогда не должна покидать великая решимость вашего выбора. Если иногда у вас есть решимость, а иногда – нет, то вам рано слушать голос Бездны: даже если вы услышите его, вы от него отшатнетесь. Тем, у кого нет великой решимости, лучше собирать разноцветные камешки на берегу великого океана, но в сам океан не вступать.

Разумеется, когда мы надеваем курту монаха или послушника, предполагается, что мы выражаем такую решимость. Если вы истинны внутри, то на пути Дхармы каждый шаг ведет в вечность, и следует быть готовым к тому, что, касаясь вечности, ничто от нашего маленького «я» не должно уцелеть (в смысле наших иллюзий).

«Три яда», которые составляют нашу карму, – это гнев, привязанность и неведение. От них следует усердно очищать свой ум. Даже тот, кто не особо способен к пониманию и медитации, если усердно очищает себя, то с годами придет к такому пониманию. А у того, кто считает себя особо способным, но не проявляет старания и небрежно относится к пути Дхармы, его особые способности по прошествии лет останутся неразвитыми.

Первые несколько лет важно вырабатывать несгибаемое состояние воли и устремленности к практике, не мечтая о чем-либо другом. Если вы на протяжении одного, двух или даже трех лет тщательно выполняете служение, например метете пол, моете посуду или отвечаете за то, что вам поручили, не увлекаясь собственными фантазиями и не следуя ничему, что у вас в душе, то будьте уверены, что вы очиститесь. Если вы даже не были способны к медитации, вы будете к ней способны, потому что победили в битве с этим демоном, который называется «я».

К примеру, те, у кого силен элемент ветра, быстро получают опыты, но также быстро их теряют. Те, у кого силен элемент земли, опыты получают долго, но когда получают, то опыты закрепляются и больше не утрачиваются, причем каждый опыт – это трансформация. Независимо от того, получаете вы опыты или нет, следует годами тщательно полировать свой ум, не слушая то, что говорит ложное эго и желания, «не допуская праздной беспечности, чтобы вся жизнь вдруг не прошла впустую».

Текст:

«Если вы столкнетесь с внезапным учением, то соедините свои ладони смиренно и искренне и утвердитесь в решимости постичь его».

Когда вы встречаетесь с внезапным учением, должна быть большая решимость постичь его, выполнить всю программу практики. Однако одной решимости мало, должна быть также великая вера. Вера помогает, когда у вас уходит решимость. Решимость идет от «я», от воли, от ложного эго. Если вы сильный человек, у вас может быть большая решимость. Воля питается светом Атмана, светом саморожденной Мудрости, однако она все-таки не есть этот свет. Воля есть вторичный свет. И даже если вы человек с очень большой решимостью и волей, то когда-нибудь, когда вы соприкоснетесь с глубоким состоянием вашего ума, она иссякнет или размоется, и тогда, когда вы уже не сможете применить вашу волю, поможет только вера.

Вера находится за пределами воли. Под верой имеется в виду ваша непрерывная открытость свету исконной Мудрости «Я», когда вы никогда не теряете этот свет в любых ситуациях, что бы ни говорил вам ваш двойственный ум, обыденные ситуации или мирские отношения. Подлинная вера – это нечто абсолютное, тотальное, это то, что вас совершенно преобразовывает. Маленькая «верка» может привести к компромиссам, когда принимается и то, и это. Подлинная вера – это непрерывный дух устремленности к свету саморожденной Мудрости. Если вы полностью отдаетесь этому свету, он сжигает в вас все: вашу дурную карму, вашу слабую волю, вашу нерешительность, ваше неведение. Поэтому вера должна быть гораздо более тотальной и сильной, нежели решимость. Решимость происходит с уровня аджна-чакры, индивидуального «я», а вера – с уровня сахасрары. В нашем учении слово «вера» не используется, однако используется слово «самая», что представляет собой почти то же самое. Поддерживать самаю – это значит быть в непрерывном состоянии духа.

Текст:

«Вэйцзюй спросил:

– Главный смысл этого учения был преподан первым патриархом, индийцем Бодхидхармой, не так ли?

Великий наставник сказал:

– Да.

Тогда Вэйцзюй сказал:

– Ваш ученик слышал, что когда великий патриарх Бодхидхарма обращал в свое учение ляньского царя У-ди, тот спросил Бодхидхарму: «Я всю жизнь строил храмы, давал милостыню и делал подношения. Имею я заслуги, добродетели или нет?» На это Бодхидхарма ответил: «Нет никаких заслуг и добродетелей!» У-ди был весьма разочарован и огорчен, а потому изгнал Бодхидхарму за границы своего царства. Мне не совсем ясна эта история, прошу Вас объяснить ее.

Шестой патриарх сказал:

– Действительно, нет никаких заслуг и добродетелей. Не сомневайтесь в словах великого Учителя – наставника Бодхидхармы. У-ди придерживался ложного пути и не знал истинного Учения».

Нелегко понять эти строки. Здесь обнажается истина за пределами слов, за пределами кармы, за пределами заслуг. Однако если вы человек малого понимания, то она может вас смутить; если вы человек немного большего понимания, но все же незрелый, она может вас сбить с толку; только лишь если вы человек глубочайшего понимания, она вас не смутит и не собьет с толку, а раскроется вам.

Будда однажды сказал, что провести в созерцании время, достаточное для того, чтобы муравей прополз от кончика носа до макушки, важнее и дает заслугу большую, чем если бы тысячи мужчин и женщин миллионы лет делали бы подношения, равные песчинкам на берегу Ганги. Даже если накоплено огромное количество дурной кармы, силой внезнакового учения прямого пути она может быть рассеяна.

В абсолютном измерении нет ни заслуг, ни добродетелей. Заслуги и добродетели – это очередная двойственная иллюзия нашего ума, она существует только лишь тогда, когда мы отождествляем себя как субъект, и когда у нас есть двойственное концептуальное мышление, проистекающее от разделения на заслугу и на добродетель. Когда люди с небольшими способностями слышат такое учение, они пугаются и дрожат. В сутрах говорится так: «Люди со способностями овец, услышав запредельную Дхарму, подобную рычанию льва, дрожат в ужасе, но львята щерятся от радости».

Понятие заслуг есть тогда, когда есть понятие субъекта, но само понятие субъекта – это иллюзия. Понятие добродетелей и грехов есть тогда, когда есть двойственное мышление, которое оценивает что-либо и делит на добродетели и грехи. Но если мы говорим о неконцептуальной Дхарме высшего пути, то когда мы правильно пребываем вне концепций, мы не можем сказать, что есть добродетель, а что есть грех, что есть «я», а что есть «ты». Поэтому наши умы должны быть полностью свободны от таких вещей. Один святой даже так говорил: «Когда я слышу слово «Будда», я трижды полощу рот и сплевываю, чтобы не загрязниться». Это не является оскорблением, скорее, это способ выразить запредельное состояние вне концепций, которого не может коснуться даже святое слово «Будда». Это не является осквернением, скорее, он хотел подчеркнуть истинное состояние святости в недвойственности. Поэтому, когда мы решаем войти в состояние вне концепций, мы должны оставить все мирские и все духовные иллюзии. Если мы попытаемся оставить духовные иллюзии раньше, чем мирские, то нас ждет провал, мы потерпим неудачу.

Я встречал одного человека, который ловко оперировал рассуждениями о недвойственности. Он говорил так:

– Монастырь или мирское, то или это – я не разделяю. Почему вы говорите, что нужно идти в монахи. Я нахожусь в миру и ничего не разделяю. Вы отвергаете одну часть и принимаете другою, а я ничего не отвергаю.

Я ему сказал:

– Сейчас проверим. Значит, ты думаешь, что монахи отвергают одну часть и схватываются другой, а ты не отвергаешь, считая себя таким умным? Если бы это было так, я бы не был монахом.

Я его спросил тогда:

– Хорошо, раз ты ничего не отвергаешь, то почему ты отвергаешь монашество? Мирское – это мирской мир, а монашество – монашеский мир, такой же полноценный. Он другой, но это такой же мир со своими законами, обитателями и прочим. Коль ты все принимаешь, попробуй принять монашество. Если я скажу своему ученику принять мир, он его примет, если он преданный ученик. А сможешь ли ты принять монашество, если я тебе скажу?

Он задумался. Затем я его спросил:

– А где же твое приятие всего, где же твое истинное неразделение? Если ты не разделяешь, если для тебя мир и лес, храм и монастырь – это одно и то же, то для тебя шестьдесят лет монашества вообще ничто, если ты действительно все принимаешь.

Чтобы заявлять такие вещи, нужно иметь огромное мужество, потому что слова и реализация – это разные вещи. Выбирая жизнь в монастыре, мы делаем более глубокий выбор. Это выбор для тела, но не для ума. Ум – это состояние пребывания в безвыборочном осознавании вне концепций. Для истинного человека Дхармы весь мир – это монастырь, а монастырь – это мир, в котором он, не отвлекаясь, пребывает в присутствии. Только тогда вы можете стать истинным монахом. Те же, кто под предлогом неконцептуальности и приятия болтаются в городах и селениях, растрачивая энергию, не обладая возможностью даже соблюдать заповеди и контролировать тело, речь и ум, – это просто жалкие подражатели, которые будут рождаться снова и снова. Это нельзя назвать освобождающей Дхармой. Те, кто имели право заявлять такие вещи, обладали совершенно непревзойденным самадхи; они зарабатывали мозоли на ягодицах, десятилетия медитируя в долгих ритритах, чтобы обладать таким реализованным Сознанием.

Когда вопрос касается недвойственного сознания, мы оставляем как мирские, так и духовные иллюзии, пребывая в безвыборочной неконцептуальной осознанности. Что это означает? Это означает, что если какая-либо концепция проникает в ваше сознание, то вы не должны ей подвергаться, какой бы чудесной она ни была. В лучшем случае, если вы продвинуты, вы будете пребывать в присутствии и позволите присутствию проглотить эту концепцию. Если же вы не натренированы в присутствии, то, по крайней мере, следует найти утверждение, противоположенное этой концепции, и таким образом стать независимым от него. Какое бы утверждение ни происходило, следует найти ему противоположность. Когда вы найдете противоположность, вы встанете в позицию стороннего наблюдателя, который не принимает ни первое утверждение, ни второе – это и есть разновидность такого самоосвобождения. Практик более высокого уровня не ищет специально противоположности, его ум настолько синтетичен и распахнут, что он автоматически пребывает в состоянии единства противоположностей, но это не такое состояние, как у того прабху, о котором я рассказывал. Если ваш ум синтетичен и может принять любые противоположности, то все равно следует разделять абсолютное и относительное измерение. И следует понимать как гармонично применять такое состояние вне концепций.

Бодхидхарма был изгнан царем У-ди. Это означает, что если ты самоосвобождаешь относительное измерения, то будь готов, что и относительное измерение тебя тоже самоосвободит. Если в относительном измерении для тебя нет ни заслуг, ни грехов, ни добродетелей, то ожидай, что и карма проявится так, что ты ничего от относительного измерения не получишь. Поэтому если мы считаем, что в относительном измерении нам важно что-либо проявить, то мы учимся гармонично объединять наше присутствие с относительным измерением, позволяя относительному измерению двигаться по относительным законам, а абсолютному пребывать в сознании, не влияя при этом на относительное измерение. Нужно это запомнить. Относительному измерению следует позволить двигаться в относительном измерении по относительным законам, а в уме удерживать абсолютное.

Один ученик путешествовал с учителем, и они пришли на похороны одного монаха, старого мастера.

Ученик спросил:

– Куда, в какой мир ушел это монах, в Нирвану или в чистые земли, на небеса?

Учитель сказал:

– Я не скажу тебе этого, не скажу.

Ученик не понял и подумал, что учитель не может проявить реализацию. Он снова спросил его:

– Куда ушел этот монах, куда ушла его душа?

Учитель опять сказал:

– Я тебе не скажу этого, не скажу.

Ученик тогда рассердился и сказал:

– Это же вообще не ответ в дзен! Если вы мне не ответите, я вас ударю палкой!

Учитель так ему и не ответил, тогда ученик побил Учителя палкой.

В дзен нет самай, поэтому такие вещи там могли происходить. Иногда ученики заходили слишком далеко под видом обнажения недвойственности, а Учителя – еще дальше, к примеру выбрасывали учеников в окно и прочее.

Когда они вернулись в монастырь, некоторые ученики узнали о произошедшем и страшно разозлились на этого ученика, потому что он так повел себя, не будучи пробужденным. Тогда Учитель сказал ему:

– Видишь, тебе лучше уйти из монастыря, иначе они тебя поколотят.

Такие вещи происходят, когда мы не понимаем связи абсолютного и относительного измерения. В тантре действует другой принцип: если вы разделяете самаи, то на взаимоотношения с Учителем и на тех, с кем вы делите самаи, не следует переносить недвойственное видение, если только это не специальная практика, иначе, если вы не достигли пробуждения, у вас могут возникнуть препятствия. Разумеется, высшая самая – это самая единого созерцания, полного пребывания в недвойственности.

Есть другая история о том, как Учитель и ученик путешествовали и зашли в лавку пообедать. Когда они заговорили о понимании, Учитель задал ученику вопрос. Тогда ученик сначала вскочил на стол, а затем перевернул его. Учитель сказал:

– Да как ты вообще себя ведешь?!

Ученик тогда ткнул его в бок и сказал:

– Ты что, не видишь, что все вокруг запредельно? О чем ты спрашиваешь?!

Говорят, что этот ученик достиг в то время большего просветления, чем его наставник по Дхарме.

Когда мы говорим о созерцании, то это не обязательно означает совершать какие-то неадекватные вещи. Гораздо важнее, пребываешь ты в созерцании или не прибываешь. Истинное созерцание включает в себя все и ничего не пропускает. Истинное созерцание может включать в себя и правила взаимоотношений, и гармоничное поведение, и все прочее, если это истинное созерцание. Поэтому тот, кто пребывает в истинном созерцании, никогда и нигде не имеет проблем, его ум очень гибок, он может следовать правилам, взаимоотношениям, самае, обнажать недвойственность, причем все это помещается в его уме без всяких трудностей. Человеку с низшим пониманием трудно иногда умещать такие вещи.

Текст:

«Строить монастыри, давать милостыню и делать подношения – это значит практиковать лишь для достижения счастья в будущих перерождениях. А достижение счастья богов нельзя считать высшей заслугой-добродетелью. Заслуга-добродетель находится в Дхармовом теле, но не в поле счастья».

Высшая заслуга-добродетель кроется в нашем теле Дхармы, а не в относительных иллюзорных вещах. Поэтому высшую заслугу-добродетель приобретает тот, кто пребывает в правильном созерцании. Если мы делаем бхаджан-мандалу или подношение просто как ритуал, не пребывая в созерцании, то мы зарабатываем заслугу богов. Бхаджан-мандала – мощная практика, которая может вытаскивать даже из ада. Она очищает препятствия и дурные кармы. Я всегда чувствую во время практик, как ветры входят в сушумну и, двигаясь, наполняют сахасрару. Бхаджан-мандала ведет к перерождению в мире богов. Однако если мы ее делаем, не интегрируя с созерцанием, то это нельзя назвать путем мгновенной колесницы. Если же вы выполняете ваши практики, интегрируя их с созерцанием, то это можно назвать самой высшей запредельной практикой. Вопрос в том, есть ли при этом присутствие осознанности в недвойственности.

В лайя-йоге мы практикуем немного по-другому, отлично от дзен, и важно хорошо понимать отличие своего учения от других школ. В чем состоит это различие?

Как учение сутры дзен говорит о достижениях Дхармового тела, о пустоте и недвойственности без работы с энергией, с проявленным и кармой. В учении лайя-йоги мы прибавляем проявленное, энергию и тренируемся так практиковать, чтобы наше созерцание интегрировалось со всем проявленным. Однако если говорить о созерцании и присутствии, то разницы между ними нет. Разница в том, применяешь ли ты методы практики, связанные с энергией и проявленным измерением, или нет.

Текст:

«Созерцание своей природы есть заслуга, уравновешенность и прямота есть добродетель. Внутри – созерцать природу будды, вовне – практиковать почтительность».

Когда вы слышите истории о дзен, то это не означает, что они только и делают, что ведут себя, как безумцы. «Внутри – созерцать природу будды, держаться абсолютного, вовне – практиковать почтительность» – это значит учитывать гармонию во внешнем измерении. Это и есть принцип разделения относительной и абсолютной истины. Те, кто не понимают принципа гармонии в относительном измерении, когда-нибудь просто столкнутся с необходимостью такой гармонии.

Был один святой, которого называли Вшивый Баба. У него на теле жили вши. Он любил собирать их и разговаривать с ними, поэтому его и называли Вшивый Баба. Он никогда не стриг волосы, никогда не мылся и ходил, одеваясь в одежду из мешковины. Он жил на берегу Ганги. Один махасиддха повстречал этого Бабу, но Баба не понял, что перед ним великое существо, поэтому повел себя с ним несерьезно: начал улыбаться и шутить. Так происходило самовыражение его эгоизма: «Посмотри, какого великого уровня я достиг». Махасиддха немного рассердился на него и решил преподать ему урок: он посмотрел на Бабу, и тот в один миг лишился всех своих медитативных способностей. Баба сразу понял свою ошибку и стал просить у махасиддха прощение, но было уже поздно. Он даже стоял босиком на раскаленном песке на одной ноге, выполняя тапас, но все было напрасно.

Таким же образом если мы в относительном измерении игнорируем гармонию, считая, что нам хватит только нашего присутствия в недвойственности, что мы все самоосвободим, то когда-нибудь мы нарвемся на неприятность, когда найдется сила, обладающая таким же пониманием самоосвобождения, как у нас, но с шакти в пять миллионов раз больше. Мы можем, переоценив свои возможности, просто создать себе препятствия. Для таких могущественных существ миллион лет – это ничто, поскольку они сами бессмертные, поэтому мы можем создать себе препятствия из-за несерьезного поведения даже на десять тысяч лет. Поэтому надо понимать гармонию кармы и вести себя гармонично. Другими словами, следует уважительно относиться к самаям, уважительно относиться к учениям, к святым, не допускать излишней бравады под видом самоосвобождения. Одновременно при этом все надо самоосвобождать, и тогда мы не сделаешь ошибку.

Один мастер боевых искусств достиг, как он считал, совершенства, учась у знаменитого учителя Синь Ци. Он ездил из одного города в другой и побеждал других мастеров. Когда однажды он победил очередного мастера, вышла хрупкая девушка и вызвала его на поединок. После того, как через три минуты он был жестоко ею избит (причем он был избит теми же приемами, которыми владел и он, только гораздо более совершенным способом), она ему сказала: «Только потому, что ты учился у моего отца, я оставлю тебя в живых, но за твою спесь тебя надо бы наказать. Однако я не буду ничего с тобой делать, потому что ты принадлежишь к нашему клану».

Тогда этот человек сильно устыдился, что какая-то хрупкая девушка его победила. Затем он упал ей в ноги и попросил быть его учителем. Он узнал, что это была дочь того мастера, у которого он учился. Обучившись у нее, впоследствии он больше никогда не вызывал никого на поединок, зная, что каким бы он ни был мастером, всегда найдется некто более могущественный, чем он. Он понял, что его гордость и спесь – это то, что мешает совершенствованию.

Текст:

«Если вы презираете всех людей и не отбросили свой эгоизм, то это значит, вы не имеете в себе заслуги и добродетели. Если ваша собственная природа омрачена иллюзиями и неведением, то Дхармовое тело не имеет заслуг-добродетелей. Если добродетель практикуется в непрерывном потоке мысли в каждый момент Бытия, а сознание приведено в состояние спокойствия, уравновешенности и прямоты, то добродетель всегда будет практиковаться не легкомысленно, а благоговейно».

Один святой сказал так: «Воткнув себе в волосы цветок Вечности, не опьяняйся его благоуханием».