Комментарий к тексту «Будь тем кто ты есть!». Наставления Раманы Махариши. Работа и Созерцание.

Естественное состояние. Монашество, путь монаха. Причины и время ухода в уединение. Санкальпа-видья.

 

Рамана Махариши дает наставления мирянам, исходя из их обусловленности.

 

Вопрос: Есть ли шансы у грихастхи (семьянина) достичь мокши (освобождения)? Обязательно ли ему для этого становится нищим?

Махарши: Зачем вы думаете, что вы грихастха? Подобные мысли, что вы саньяси (странствующий монах), будут преследовать вас, даже если вы покинете мир, как отрекшийся. Останетесь ли в миру или отречетесь и отправитесь в лес, ум будет преследовать вас.

Источником мысли является эго. Оно творит тело и мир, и заставляет вас думать, что вы грихастха. Если вы отречетесь от мира, то это только заменит мысль о грихастхе на мысль о саньяси, об окружении дома на лес, но внутренние препятствия всегда с вами. Они даже возрастут в новой обстановке.

 

Когда речь идет о монашестве, то в первую очередь монахом должен стать ум. Даже если мы одеваем курту монаха, но наше сознание мирское, нельзя сказать, что мы встали на духовный путь.

Рамана Махариши говорит об уме, который становится монахом. Рамана Махириши видит, что для многих грихастх нет другого пути, как только практиковать в миру, поскольку их кармы все равно их не отпустят. Если бы они посильнее допытывались Раманы Махариши, он, конечно, сказал бы: оставляйте скорее все и отрекайтесь, насколько возможно.

Часто, когда я вижу ученика, не способного следовать монашеской жизни, я ему говорю: «Практикуй так, как можешь в том месте, где ты есть. Если ты его изменишь, у тебя будет еще большее замешательство». Но если я вижу, что такой ученик может следовать пути монашества, я говорю: «Конечно, монашество – самый лучший выбор».

Однако если мы рассмотрим, что же есть истинное монашество, то истинное монашество заключается в правильном уме, который развернут на Беспредельный Источник. Если ум не развернут на Беспредельный Источник, то даже формальное принятие монашества душу не спасает. Это должен знать каждый монах. Формальное принятие монашества, конечно, дает заслугу. И дает возможность родиться на небесах. Это большая гарантия, поскольку монахи живут в очищении. Однако этого мало.

Кроме формального принятия монашества мы принимаем внутреннее монашество. Оно заключается в нашем обете, в нашей единой самайе. А единая самайя созерцания заключается в непрерывном обращении ума на Всевышний Источник. Говоря простыми словами, памятовать о Боге.

Только тот имеет право считаться истинным монахом, кто блюдет внутреннее монашество, кто выполняет свое внутреннее делание. Не следует думать, что внутреннее монашество дастся вам так легко. Внешнее монашество дается легко. Нужно только терпеливо выполнить задание двух лет послушничества. Соблюдать винаю, сдать экзамены и дожидаться, когда тебе вручат санкхати.

За внутреннее монашество вам, возможно, придется бороться всю жизнь, или по крайней мере, много лет, пока вы обретете настоящее внутреннее монашество. Это непрерывное внутреннее делание монаха, его работа, его тотальная внутренняя трансформация.

И вот о таком внутреннем монашестве Рамана Махариши дает наставления домохозяинам.

 

Изменение среды вам не поможет. Ум – это единственное препятствие, и он должен быть превзойден, дома ли, в лесу ли.

Если вы можете сделать это в лесу, то почему не дома? Следовательно, зачем менять окружение? Ваши усилия могут предприниматься даже сейчас, при любом окружении.

 

Это то, что я также говорю монахам. Не ждите, пока ваше окружение сменится, и вы уйдете в ритрит. Не ждите удобных обстоятельств, когда у вас, наконец, появится время, и вы успокоите ум, будете в молчании и когда-нибудь направите ум на санкальпу. Делайте это сейчас. Прямо в тот момент, когда вы находитесь в нем сейчас.

 

Вопрос: Возможно ли наслаждаться самадхи, переживанием реальности, будучи занятым мирской работой?

Махарши: Помехой этому является чувство «я работаю». Спросите себя: кто работает. Вспомните, кто вы есть на самом деле. И тогда работа не будет связывать вас. Она будет выполняться автоматически. Не предпринимайте усилий ни к работе, ни к отвлечению. Ваша усилие само есть узы. Чему суждено случиться, случится обязательно.

Если вам не суждено работать, то, даже стремясь к работе, вы не найдете ее. Если вам суждено работать, то работы не избежать. Вы будете вынуждены заниматься ею.

Итак, оставьте работу высшей силе. По собственно воле отречься или остаться в миру вы не можете.

 

Самое главное – это поддерживать созерцание, которое освобождает ложное чувство «я работаю», ложные чувства ахамкары. Когда вы выполняете Атма-вичару, вы вспоминаете, кто вы есть на самом деле. Тогда работа не связывает вас. Работа, вместо того, чтобы связывать, должна объединяться с созерцанием. Она должна объединяться с внимательным умом каждую секунду.

Обычно практик выполняет санкальпы. Санкальпы – это двери, которые открывают Абсолют. Санкальпа подобна ниточке, которая ведет вас к естественному созерцанию. Сначала йогин упражняется в поддержании простой внимательности, как, к примеру, в наблюдении за действиям и тела. Затем он удерживает однонаправленную санкальпу в своем сознании. Когда его сознание стало более гибким, он тренируется в удержании двойных санкальп. Когда его естественное состояние расцветает, он может удерживать три санкальпы. Искусство удержания двойных и тройных санкальп, это, можно сказать, довольно высокая стадия созерцания, пока еще естественное состояние не окрепло. Йогин опирается на двойные и тройные санкальпы, чтобы постоянно удерживать свою внимательность.

Что означает двойная санкальпа? К примеру, йогин удерживает Атма-вичару и поддерживает божественную гордость. Благодаря Атма-вичаре он усмиряет поток отвлечений и двойственных мыслей. Благодаря божественной гордости он распахивает сознание и входит в бхаву, и Атма-вичара является телохранителем, а бхава является царем. И он, подобно царю, шествует по миру, содержа при себе телохранителя, который защищает его от всех отвлечений. Такова практика двойной санкальпы.

Существуют тройные санкальпы. По сути, дать ученику тройную санкальпу, это то же самое, что и дать ему все. К примеру, тройная санкальпа означает: видение, медитацию и поведение, или взгляд, осознавание и действие.

В тройной санкальпе выполняется в качестве видения медитация бесконечного пространства. В качестве медитации – Атма-вичара, в качестве взаимодействий с этим миром – санкальпа «это сон».

Тогда ученик удерживать три санкальпы в сознании: бесконечное пространство как фоновое базовое сознание без усилий, самое близкое к естественному состоянию, чувство «Я» как тонкую ясность и бхаву, или медитацию «это сон» в отношении всей вселенной, которую он видит.

Воспринимая таким образом, практикуя три санкальпы, со временем он открывает естественное состояние, которое больше не зависит от санкальп. Санкальпы только чуть-чуть его поддерживают. Его ум подобен небу. Он всегда помнит о себе как о центре этого неба, а мир он видит как иллюзию. Это способ войти в естественное состояние, используя тройную санкальпу.

Однажды, встретившись случайно с мирянином, который имел глубокую кармическую связь со мной, хоть и не очень понятную, я объяснил ему практику. Он с большой преданностью пожертвовал мне две сумки картошки, хотя я не знал, что с ними делать в гостиничном номере. Тогда я ему дал передачу в тройную санкальпу. Он с большим усердием ее применял и достиг беспрерывного сознания, и обрел довольно зрелое присутствие, в котором упражняется до сих пор. С тех пор прошло лет десять.

Это означает, что если ученик схватил суть метода и обладает внутренним доверием, он обязательно получит большую пользу от практики.

 

Искатель: Богован вчера говорил, что при поиске Бога внутри внешняя работа будет продолжаться автоматически. В описании жизни Шри Чаитании сказано, что «наставляя учеников, он на самом деле искал Кришну внутри, полностью забыв о теле и продолжая говорить только о Кришне». Я сомневаюсь, что работа может быть без ущерба представлена самой себе. Не следует ли уделять частицу внимания и работе тела?

Махарши: Атман есть все. Разве вы в стороне от Атмане? Или работа может продолжаться без Атмана? Атман является всеобщим, а потому все действия будут происходить в любом случае, стараетесь ли вы изо всех сил заниматься ими или нет. Работа будет идти сама. Так и Кришна сказал Арджуне, что ему не нужно стараться убить кауравов. Они уже убиты Богом. Это не его задача – решаться на битву и беспокоиться о ней. Нужно только выполнять волю Высшей Силы.

 

Для нас очень важен принцип, называемый смешивание. Смешивание означает, что мы должны смешать все повседневные действия с естественным состоянием. Наши памятования о Боге или наша связь со Всевышним Источником не должна быть привязана к чему-либо одному.

Это означает, что, развив концентрацию и сидячую медитацию, мы должны вновь и вновь тренироваться в созерцании в повседневных действиях. Новичку активные повседневные действия сильно могут помешать. Мастеру, чье созерцание расцвело, наоборот, они могут принести большую пользу.

К примеру, в некоторых трактатах по созерцанию встречаются такие строки, что «многолюдные места, шумные ярмарки повредят новичку, но мастер извлечет из них пользу». Таким же образом, когда вы практикуете смешивание с повседневными действиями, если вы хороший натренированный практик, вы всегда будете извлекать пользу из всех действий. Чем бы вы ни занимались, всегда существует некий тонкий фон, подспудное течение, чувство осознавания «Я есмь», которое вы выделяете среди прочих отвлекающих факторов, идущих через органы чувств.

И если вы открываете это чувство «Я есмь», находите в нем большую глубину, гибкость, вы можете выполнять любую вашу работу, не теряя ваше осознавание.

Когда говорят о мастере, часто говорят, что его действия непостижимы. Почему его действия непостижимы? Говорят также, что его действия имеют три смысла. Первый смысл внешний. Это действия, связанные с обычными деяниями, когда мастер разделяет обычные человеческие отношения. Это его социальная маска, обыденное лицо, которое он поддерживает для гармонии с другими или чтобы не выделяться среди других. У обычного человека этим все и исчерпывается.

Кроме обычных действий или обычного смысла, мастер имеет внутренний смысл. Внутренний смысл означает, что чем бы он ни занимался, у него существует вторая сторона в сознании. Допустим, когда он ест, он не просто ест, а созерцает, удерживает чувство «Я», например. Когда он идет, казалось бы, он просто глазеет по сторонам, на самом же деле он может выполнять сложнейшую практику интеграции, к примеру, «мать кормит сына». Но эти внутренние действия непонятны обычным людям. Они доступны только тем, кто практикует. Поэтому они держатся скрытно, не сильно афишируясь.

Наконец, тайный смысл заключается в недвойственности, за пределами усилий и практики, когда йогин осознает себя беспредельным сознанием. Когда он осознает все свои действия как игру, как лилу Абсолюта. Это настолько непостижимое пребывание в недвойственном единстве с беспредельным сознанием, что это всегда является внутренней тайной практикующего, его сокровенной жемчужиной, которую он очень глубоко внутри своего сердца хранит и делится ею только с очень близкими людьми, идущими по Пути. Поскольку тайный смысл настолько глубок, что его очень трудно выразить или передать. Это когда йогин чувствует, что он не делает, а Абсолют играет в его теле. Когда йогин полностью имеет чистое видение каждого своего действия, каждой мысли и каждого слова, когда он, подобно божеству, танцует в пространстве.

 

Искатель: Но ведь работа пострадать, если я не слежу за ней.

Махарши: Слежение за Атманом и означает слежение за работой. Вы думаете, что работа сделана вами, потому что отождествляете себя с телом. Но тело и его активность, включающая эту работу, не отделены от Атмана. Какое имеет значение, внимательны вы к своей работе или нет. Ведь вы не следите за своими шагами, когда куда-то направляетесь, но через некоторое время вы у цели. Ходьба продолжается без вашего слежения за ней. Точно так же дело обстоит и с другими видами работы.

 

Обычно мы говорим, что надо прилагать внимательность к работе. Однако Рамана Махариши говорит о более высоком уровне. Он говорит, что если ты находишься в правильном созерцании, твое созерцание так глубоко и гибко, что для него естественно включить в себя любую работу.

Во первых, нужно сначала разобраться, что такое действие, что такое работа. Конечно, с обыденной точки зрения нам кажется, что работа это какое-то бессмысленное действие, то, что мы вынуждены делать. С более высокой точки зрения работа может считаться испытательным заданием, какой-то практики выработки терпения, выработки отказа от эго.

С еще более высокой точки зрения работа может быть служением. Все это разные уровни восприятия работы. Все зависит от того, в каком состоянии ума вы находитесь.

С более высокого видения работа есть в чистом видении излучение Атма-шакти, излучение энергии Абсолюта. Это игра его энергий. Работа есть лила Абсолюта, которая проявляется. По сути, работы как таковой нет, а есть бесконечное излучение энергий беспредельного сознания, проявляющихся как игра, как лила, как полностью немотивированное спонтанное творчество, не имеющее человеческой цели, не привязанное к результатам, которое не имеет чувство делателя, проявляющее в силу того, что ему свойственно проявляться.

Однако благодаря тому, что сознание очень глубоко и полностью находится в чистом видении, то такая Атма-шакти, всякое действие, которое излучается из такого сознания, выходит самой превосходной. Нет нужды даже на ней как-то концентрироваться и следить. Поэтому святые говорят, что естественное созерцание – это находчивость без привязанности. Если человек пребывает в естественном состоянии, он вообще не чувствует, что он что-то делает. Он чувствует любое действие как игру, как уникальный творческий процесс, дающий ему огромное наслаждение и восторг. У него нет никакого чувства обязанности, какого-то долга, связанности, для него это словно сесть и сыграть чудесную симфонию на музыкальном инструменте. Как только он прикасается к нему, сила его присутствия выдает самые прекрасные звуки. Потому что у него есть глубокая ясность.

Таким же образом, чего бы он ни касался, и какая бы энергия из него не проявлялась, у него проявляется такая симфония. Он просто находится в таком присутствии и позволяет этому присутствию откликнуться в соответствии с ситуацией. Тогда все, чтобы они ни делал, выходит чудесно.

Обычно такое происходит, когда человек долго делает одни и те же вещи, и когда он достигает на них большой концентрации. Тогда он отпускает свой ум и его действия исходят из него спонтанно, естественно. Говорят, он достиг мастерства в чем-либо, благодаря тому, что он всю жизнь делал какие-либо вещи.

Однако мастер, даже не обладая мастерством в каких-то конкретных вещах, обладает огромной ясностью. Поэтому любая работа, любое действие, которое он совершает, является сразу же прямо проявлением такого чистого мастерства.

Один практикующий зашел в место, где разделывали туши животных. И он увидел мясника. Этот мясник проработал в этом цеху всю жизнь. И он увидел, что мясник ловко обращался с тушами: он их подхватывал и двумя ударами быстро разделывал. Он просто удивился и спросил: «Как тебе удается так ловко эти огромные туши подхватывать и двумя-тремя ударами их полностью разделывать?» Мясник сказал: «Я долго занимаюсь своей работой, с молодости. И вначале я боялся туш и ничего не мог с ними сделать. Потом я долго упражнялся, и мой нож начал чувствовать каждую кость и каждую жилу. Спустя двадцать лет я начала чувствовать, что я не боюсь туш, а туши боятся меня. И когда я только подхожу и вонзаю нож, не глядя, я чувствую, куда, по каким линиям его нужно вести, и моя рука сама совершает безупречное движение, а я только нахожусь в таком внимательном состоянии».

В Китае есть такой принцип, называется который Кун-фу. В этом случае это не вид боевых искусств, поскольку сами китайцы говорят, что Кун-фу может называться что угодно, если оно доведено до совершенства: от приготовления риса до искусства рисования. Вот этот принцип и есть совершенство, когда йогин действует в естественном состоянии. Тогда любые действия, излучаемые наружу Атма-шакти, она полностью подчинена внутреннему созерцанию. Она является излучающейся лилой, игрой энергии мандалы чистого ума. Тогда любые действия, которые исходят из йогина, тоже являются такой же игрой и являются полностью чистыми и совершенными. В момент действия из йогина исходят божества в форме его какой-то работы.

К примеру, Сараха встретил своего Гуру, женщину, йогиню-махасиддху из низших каст, которая делала стрелы. Он встретил ее, согласно пророчествам и когда его Гуру благословил его. Он встретил ее на рынке. Она маскировалась под обычную торговку, и никто не мог ее распознать. Но Сараха был уже довольно опытным монахом и знал уже, что такое присутствие и созерцание. И он имел пророчество, что он найдет своего Гуру таким образом. И когда он случайно увидел, как женщина на рынке изготовляла стрелы, а мимо шла процессия с царем, со свитой и слонами, и все люди глазели по сторонам и рассматривали царя. Но эта женщина продолжала изготавливать стрелы, и ее взгляд ни разу не был поднят на царя. Она была полностью сосредоточена на изготовлении стрел. Затем он увидел, насколько отточенными были ее движения и насколько неподвижен был ум, благодаря своим способностям созерцания. И он понял, что обычный человек так не может, такого в принципе не бывает. Тогда он подошел и завел с ней разговор о Дхарме, надеясь выведать ее уровень. Однако она ему довольно твердо сказала: «Дхарма не познается словами. Она передается символами и действиями».

И для Сарахи, который был сам уже довольно опытным монахом, это было большим уроком. Представьте, что вы подходите к торговке или к какой-нибудь старухе на рынке, а она вас упрекает в отсутствии внимательности к ахам-вритти. Это всегда делает сильное поа.

Именно тогда Сараха понял, что он нашел Гуру, согласно пророчеству, и он не ошибся, поскольку эта женщина была величайшим махасиддхом, приведшим Сараху к освобождению.

 

Вопрос: Если человек постоянно держит Атмана в памяти, то его действия всегда будут правильны?

Махариши: Должно быть. Но такой человек не озабочен правильностью или ошибочностью действий. Его действия принадлежат Богу, а потому – верны.

 

Такие действия напоминают игру виртуозного музыканта, которому нет нужды смотреть на ноты. Он просто берет в руки инструмент, и творит что-то непостижимое, и публика немеет от восторга. Сам же музыкант находится в запредельном. Он просто предан своей бхаве. Он не думает, куда какому пальцу нажимать. Он все это давно прошел и оставил. Он просто позволяет своему телу слушать звуки и эти звуки проявлять. А что там творится – это уже не его ответственность. Он просто отдается этому безличному духу сознания, словно медиум или шаман, который впускает в себя этого духа.

Таким же образом истинный йогин, который овладел созерцанием, он входит в него и открывается беспредельному сознанию. Тогда все, чего он касается, любая его работа делается лучшим образом, потому что когда он находится в таком бытии, он – божество в теле, а божество, в принципе, не может ошибиться, сделать чего-либо ошибочно, неправильно, некрасиво. Это невозможно в сути вещей.

 

Вопрос: Как мне успокоить ум, если им нужно слишком часть пользоваться? Чтобы уйти в уединение, я хочу отказаться от должности директора школы.

Махарши: Нет, вы можете оставаться там, где находитесь, и продолжать работу. Какое скрытое течение оживляет ум и дает возможность ему выполнить всю эту работу? Оно – Атман, а потому – настоящий источник вашей активности. Просто осознавайте его, когда работаете, и старайтесь не забывать.

 

Махариши говорил, что если вы достаточно осознанны, вам не надо советоваться, оставить ли должность директора школы или нет. Ваша осознанность обязательно даст вам видение того, что благоприятно для духовной практики, а что – нет. Вы это увидите прямо силой своей ясности. Поэтому он дает совет директору школы сначала развить ясность. Когда ты разовьешь ясность, ты увидишь – кто же остается директором школы.

Это что-то наподобие следующего примера. Однажды ученик спрашивал Богована Шри Раджниша: «Я хочу стать саньясином и достичь освобождения. Но также я хочу жениться. Что бы вы мне посоветуете?» Раджниш сказал: «Женись». Ученик удивился: «Я думал, вы посоветуете наоборот. Ведь вы-то сами не женились». Раджниш сказал: «Но я-то ведь и не спрашивал никого. Если ты спрашиваешь, значит, тебе, наверное, еще надо жениться, значит, ты еще эти кармы не испытал. В тебе еще не зародилось внутреннее подлинное отрешение. Но если ты стремишься к освобождению, ты будешь последним лопухом, если ты женишься. Это тоже естественно».

 

Даже тогда созерцайте фон вашего ума. Чтобы сделать это, не спешите. Овладейте своим временем. Сохраняйте живут память своего истинного состояния даже в процессе работы. Избегайте спешки, вызывающей забывание.

 

Обычно для нас важно делание. Но я скажу, что гораздо более важно состояние, из которого вы делаете. Если мы не пребываем в естественном созерцании, у нас есть «я», делающий. Есть различения, опора на опыт, захваченность результатом. Тогда все, что мы делаем, становится обыденными кармическими действиями.

Когда мы пребываем в состоянии неделающего, а находимся в естественном созерцании, все меняется, и та работа, которую мы выполняем, она выполняется. Но мы в этом не участвуем. В этом участвует наше тело. Мы же с вами пребываем в запредельном осознавании.

Что здесь важно и должно быть разделено чистым различением (вивекой) – тот тонкий слой сознания, который не затронут никакими действиями.

Известный учитель Дзек Чен Ананхай Норба описывал своего учителя, который достиг радужного тела в конце жизни. Он был лекарем, и постоянно лечил людей, постоянно принимал больных каждый день. При этом, сколько бы он ни принимал людей, его ум постоянно находился в созерцании. Хотя он выслушивал их, ставил диагноз и давал рецепты. Когда он диктовал им одну из тантра, «Терма ума», полученную во внутреннем сознании, он остановился и прервал диктовку, чтобы принять одного из пациентов. Когда он приступил к ней, он начал с того места, где прервался, полностью возвратившись, не забыв ни одного слога.

Таким образом этот человек находился в очень глубоком созерцании, чем бы он ни занимался.

Обычно внешние действия сбивают нас, и мы часто скатываемся в бессознательность, когда стремимся выполнить действия быстрее или лучше. Но на самом деле гораздо важнее ум, из которого мы выполняем действия. Если вы пребываете в естественном состоянии, то ваш ум всегда очень чистый и творческий. И для вас выполнить эту работу или совершить это действие очень легко, поскольку вы прилагаете к нему ясность, превосходящую профессионалов. С такой ясностью с этой работой справляться гораздо легче.

 

Будьте неторопливы. Практикуйте медитацию, чтобы успокоить ум и заставить осознавать истинное отношение к Атману, который поддерживает его. Не воображайте себя исполнителем работы. Думайте, что ее делает течение, лежащее в основе всего. Отождествляете себя с ним.

Если вы работаете медленно, с внутренним вниманием, то ваша деятельность или служба не должна быть помехой.

 

Есть история о махасиддхе, который шил сапоги в течение дня. Но все время, пока он шил сапоги, он непрестанно занимался медитацией. Находясь в созерцании, он воображал, что иголка есть искусный метод его практики, а нить и кожа есть разные части его ума, который он соединяет.

Если, чем бы вы ни занимались, вы смешивали бы свое созерцание с действиями, вы обнаружите такой эффект. Ваши действия очищаются и доходят до чистого видения. Все, чего вы касаетесь, становится божественным, абсолютным. Оно выполняется не просто хорошо. Оно выполняется превосходно. И при этом вы сами не связываетесь этими действиями. Вам это сделать не трудно. Для вас это как творчество, как различение.

При этом необязательно действия должны быть какими-то элитными, особенными. Это могут быть самые простые действия – начиная от кладки кирпичей и раздачи прасада или шиться, и заканчивая сложными действиями, типа управлением. Тем не менее, любые действия начинают становиться чем-то чистым и полностью творческим. Но вы к ним не привязываетесь.

Именно поэтому, когда сиддхи древности делали что-либо, у них гончарный круг крутился сам во время лепки горшков, потому что сила их присутствия проявляла то, на что было намерено сознание. А махасиддхи из касты стирщиков белья, домбе, стоило им взять в руки белье, как оно само собой становилось чистым, стираным. Они всю жизнь стирали белье, и, когда встретили святого, то предложили ему в качестве услуги постирать его белье. Потому что они были бедные, и у них ничего не было. Святой, видя их чистоту и искренность, сказал: «Не хотите ли получить средство, которое отстирало бы ваши умы?» Когда они согласились, он дал им передачу. Поскольку они были очень усердны, они достигли полного пробуждения. Но так, как они не знали, чем бы заниматься еще, они по-прежнему зарабатывали на жизнь стиркой белья. Они делали то же самое, только белье у них очищалось само. И оно всегда было чистым. А белье на них никогда не загрязнялось. Оно было чистым всегда.

Таким же образом, если вы в правильном сознании кладете кирпичи, эти кирпичи, они со временем начинают класться сами. Чем бы вы ни занимались, вы обнаруживаете это тонкое творчество и чистоту во всех ваших действиях.

 

Вопрос: Разве на ранних стадиях практики поиск уединения и отказ от внешних жизненных обязанностей не смогут помочь искателю?

Махариши: Отвлечение всегда внутри. В уме. Главное, следить, чтобы ум был обращен вовнутрь, а не наружу.

 

Для монахов отречение является принципом и программой практики. К примеру, каждому монаху предстоит провести в уединении долгое время, годы. Однако я не сторонник того, чтобы позволять проводить годы в уединении начинающим монахам. Тем, которые являются монахами несколько лет. Главный принцип заключается все-таки не во внешнем отречении, а в развороте ума вовнутрь и во внутреннем отречении. Когда вы должны привыкнуть находиться во внимательном состоянии созерцания в повседневной жизни. Когда санкальпа станет для вас чем-то привычным и повседневным и повседневная внимательность будет вас сопровождать непрерывно. Когда ваша внимательность и привычка к чистому видению вытеснит все мирские состояния, все мирские и двойственные мысли. Тогда я сам рекомендую такому монаху войти в длительный строгий затвор.

Потому что если в длительном строгом затворе если ум не обрел такое отречение и привычку к внимательности, он все равно будет отвлекаться.